Снежная Королева. Наталья Александрова

перед ней снова оказалась оторванная нога. Она проехала по ней и услышала, как под колесом хрустнула кость. На этот раз не удалось справиться с тошнотой, и ее вырвало прямо под ноги. Попутчик дернулся на своем месте, но глаз не открыл.

      Она молила судьбу только об одном: только бы не встретился не в меру ретивый гаишник, которому не спится ночью. От каждой встречной машины сердце глухо ухало вниз. Чтобы не дрожали руки, она вцепилась в руль как могла крепко. Соленый пот заливал глаза, и не было времени его вытереть.

      Через полчаса она осознала, что едет по ночному шоссе в обратную от города сторону, выжимая из старого «Опеля» все, на что он способен. Хозяин машины затих, и она уже подумала, что он умер, как вдруг он шевельнулся и довольно отчетливо проговорил:

      – Сейчас сверни налево… там будет грунтовка…

      В первый момент она решила, что он бредит, но слева от шоссе действительно отходила широкая грунтовая дорога, и она повернула руль, прежде чем поняла, зачем это делает. Только через минуту, сбросив скорость и трясясь на ухабах, она осознала, что здесь, на проселке, может избежать встречи с таинственным и явно опасным Аббасом. И вообще, от «Опеля» нужно как можно скорее избавляться.

      – Сейчас… свернешь направо… – сквозь зубы, с трудом выговаривая слова, произнес ее попутчик. Тряская, неровная дорога выжимала из него последние капли жизни, и он из последних сил пытался удержать ускользающее сознание.

      Вправо уходил заросший пожухлой травой проселок. Она не раздумывая свернула на него, и через несколько минут впереди из темноты выступили очертания большого сарая. Въехав в распахнутые покосившиеся ворота, она заглушила мотор и повернулась к своему полуживому попутчику.

      – Ты живой еще? – спросила с чисто житейским интересом.

      – Пока да, – прохрипел тот, – но ты не волнуйся, это ненадолго. Возьми… возьми чемодан… а главное – бумагу в бардачке… не хочу, чтобы им это досталось.

      Лера снова подумала, что он бредит, но его спокойное, мужественное отношение к собственной смерти произвело на нее впечатление, и она, перегнувшись назад, достала из автомобильной аптечки бинт и вату.

      – Сейчас… – проговорила, разрывая упаковку. – Сейчас я тебя перевяжу… Ничего, оклемаешься!

      – Перевяжешь? – Мужчина хрипло засмеялся, и из его горла брызнула темная кровь. Он закашлялся, прикрыл единственный глаз и едва слышно прошептал:

      – Все, абзац, отбегался Затвор! Никакие перевязки мне не помогут. Говорю тебе, возьми бумагу и сваливай отсюда, пока Аббас тебя не нашел! Только прошу… из этих денег помоги Аньке! Запомни – Анна Сенько… Тополевая десять, шестая квартира… помоги Аньке, слышишь! Не то с того света тебя найду!

      – Из каких таких денег? – проворчала Лера, наклонившись над раненым и прикидывая, как перевязать его лицо, которое все было одна сплошная рана.

      Вырвать ее уже не вырвет – нечем. Надо помочь ему. Он попытался что-то ответить, но закашлялся, из горла снова брызнула кровь, окропив ей щеку, он