Интервью как «Вишневый сад». Дмитрий Губин

и у Измайловского парка.

      94. В каком клубе ты хотел бы поколбаситься?

      Никогда не хожу в клубы. Был в «Цеппелине» однажды – но это мои дочки потребовали, чтобы я их повел.

      95. Чего тебе больше всего не хватает в доме?

      Всего хватает. Иногда – одиночества.

      96. Что доставляет тебе больше хлопот – душа или тело?

      Вообще тело. Но мысли, что надо похудеть, уже относятся к душе.

      97. Кто виноват?

      Виноватых нет.

      98. Что делать?

      Быть.

      99. С чего начать?

      Стать.

      100. Чем ты будешь заниматься через двадцать лет?

      Я буду шаркать тапочками, я стану несносным дедом, я буду зудеть!

      Эдуард Лимонов[6]

      FHM № 55, март 2006

      Лидер нацболов и знаменитый писатель, таковым себя не считающий, – единственный парень в возрасте за шестьдесят, интервью с которым нам еще интересно

      1. Сколько нацболов сейчас в тюрьме?

      Девятнадцать.

      2. В каком году последний из них выйдет?

      Там трое пока еще не судимы – трудно сказать… Из тех, кто уже осужден, последний выйдет на волю в 2008-м.

      3. Есть ли в том, что они сели, ваша вина?

      Нет. Есть только вина государства.

      4. Правда ли, что вы уже десять лет не называете себя писателем?

      Кого это должно интересовать? Так называемой художественной литературы я не пишу с 90-го года.

      5. Правда ли, что вы могли избежать тюрьмы, но не захотели?

      Абсолютная неправда! Мне никто ничего никогда не предлагал.

      6. Правда ли, что сидя в тюрьме, вы запретили издавать «Это я, Эдичка» – боялись, что опустят за сцену секса героя с негром?

      Я не переиздавал эту книгу много лет – с 96-го года.

      7. Правда ли, что вам неинтересен секс с женщинами старше двадцати двух?

      Глупость!

      8. Сколько раз за свою жизнь вы всерьез любили?

      Еще одна глупость! Разве я похож на человека, который любит один раз? Я не считал.

      9. На сколько лет вы себя ощущаете?

      (Смеется.) На шестьдесят два года!

      10. Что меняется для мужчины в возрасте за тридцать?

      Я не заметил своих тридцати. Я заметил сорок, и то потому, что цифра меня напугала. А потом понял, что ничего не меняется! (Смеется.)

      11. Правда ли, что за жизнь вы освоили тринадцать профессий?

      Больше: только в Америке тринадцать, – я когда-то не поленился подсчитать. Но профессии не бывают приятными, приятным бывает признание.

      12. Опишите одной фразой ваше призвание.

      Я себя представляю учителем жизни и размышляющим человеком.

      13. Какие прозвища у вас были в школе?

      Никаких. Мое имя модно звучало, все звали меня Эдом. Это выделялось среди Коль и Саш.

      14. Какой самый гадкий поступок вы совершили в детстве?

      Я однажды съел булку, которая предназначалась больной матери, и отец меня за это отчитал. Я все понял, и больше не ел булок, отложенных для больных. Я до сих пор помню эту сцену! И предпочитаю,

6

Честно говоря, я долго думал, включать ли интервью с Лимоновым в эту книгу. Образцовое интервью – это когда ты на блестящие вопросы получаешь блестящие ответы. Но это в теории. А на практике блестящие ответы ты нередко получаешь на банальные вопросы (я однажды спросил главного режиссера «Современника» Галину Волчек, что больше всего изменилось в Москве со времени ее детства. И она ответила: «Звуки». Я: «В смысле, трамвайных звонков и фабричных гудков больше не слышно?» Она: «Да. И детей, которые гаммы играют. Сегодня, если слышишь на улице долетающее из окна пианино, – это как речь диссидента!»). Так что ж, не надо задавать блестящие вопросы? Разумеется, надо. Хотя бы потому, что это единственное, что может улучшить не бог весть какого блеска ответы. Которые, к сожалению, свойственны и Эдуарду Лимонову С ним произошел некий перелом, когда он написал свои главные пять романов, гордость русской литературы ХХ века, – и в XXI век шагнул уже не писателем, а политическим деятелем (сильно, на мой взгляд, проигрывающим писателю). Но читатель забудет про скучные ответы и будет помнить про замечательные вопросы: ах, какое дивное было интервью! Особенно это касается теле- и радиоинтервью.