Империя. Роман об имперском Риме. Стивен Сейлор

почитатели, Пинарии, которые также заложили и обслуживали Великий алтарь Геркулеса задолго до основания Рима.

      Клавдий округлил глаза, утомленный собственной эрудицией. От долгих речей у него пересохло во рту; он осушил чашу и потребовал еще.

      – Род Пинариев очень древний, даже древнее нашего. Мой предок, сабинянский полководец Аппий Клавдий, прибыл в Рим сравнительно поздно, в первые годы республики. Но вы, Пинарии, были здесь до нее, до царей и даже до самого города – еще в ту эпоху, когда по земле ходили полубоги, подобные Геркулесу. И «безделушка» у тебя на шее, дражайший Луций, служит звеном, которое напрямую связывает тебя с глубокой древностью.

      Луций взглянул на фасинум, будучи должным образом впечатлен, хотя все еще чуть сомневаясь.

      – Но, Клавдий, мы даже не знаем точно, фасинум ли это.

      – Луций, Луций! У меня чутье на такие вещи, а оно никогда не подводит.

      – В том и состоит историческая наука? – спросил Луций. – Рыться в старых списках и обрывках пергамента, составлять генеалогические древа, связывать случайные факты и перескакивать к выводам, опираясь на догадки, чутье и желаемое, выданное за действительное?

      – Совершенно верно! Ты уловил самую суть! – пьяно рассмеялся Клавдий.

      Луций ни разу не видел его в таком подпитии и настолько расслабленным. Он вдруг осознал, что с момента прибытия в таверну Клавдий заикался считаные разы.

      – Конечно, Луций, история, в отличие от предсказаний, наука неточная, потому что имеет дело с прошлым, которое кануло навсегда, и его не в силах изменить ни боги, ни люди. Но пророчества относятся к настоящему и будущему, воле богов, которую еще предстоит раскрыть. Их можно назвать точной наукой – при условии, что прорицатель обладает достаточными познаниями и навыками. – Клавдий глянул на вход и вздрогнул. Он сел прямо, глаза у него расширились. – Прямо гонец из пьесы, который является в нужный момент!

      Пришел Эфранор. Шагнув из ясного дня в темное помещение, он не увидел их, пока Клавдий не помахал и не крикнул:

      – Ищешь меня, Эфранор?

      – Правду сказать – нет. Я только что прибыл в город, и мне нужно выпить.

      – Тогда присоединяйся к нам. – Клавдий подвинулся и похлопал по скамье.

      Эфранор сел и поморщился.

      – Долго пробыл в седле, – пояснил он. – Мне лучше бы постоять, но я слишком устал. – Его плащ и туника изрядно запылились.

      – Какие н-новости, Эфранор?

      – Во имя любви Венеры, позволь сначала выпить! – Эфранор кликнул служанку и стремительно осушил две чаши подряд. Он мутным взглядом уставился на Луция и его отца. Судя по виду, говорить ему не хотелось.

      – Давай же, Эфранор, – поторопил Клавдий. – Излагай свободно. Ты наверняка помнишь Луция Пинария, а рядом – его отец.

      Эфранор надолго смежил веки, затем произнес почти шепотом:

      – Я прибыл первым, и в Риме еще не знают. Император мертв.

      – Нумины[10] яйца! – выдохнул Клавдий. –

10

Нума Помпилий – по легенде, второй царь Древнего Рима.