Григорий Орлов. Грегор Самаров

должна выразить вам похвалу, принцесса Вильгельмина, – холодно и строго произнесла она, – за то, что вы явились ко мне в таком необычайно простом наряде: вы могли бы служить моделью для одной из пастушеских идиллий Ватто, но, конечно, принцесса со столь высокими личными свойствами, как вы, имеет право пренебрегать всякими внешними украшениями, – добавила она с легкой, но заметной иронией.

      – Я никогда не решилась бы, ваше императорское величество, – возразила принцесса, – предстать пред вами в таком простом наряде, но, – продолжала она, между тем как ее мать бросила на нее испуганный и негодующий взгляд, – я ношу украшение, которое для меня так дорого, что рядом с ним всякое другое потеряло бы свою ценность. Эти цветы присланы мне его императорским высочеством; они перевязаны почетной лентой ордена Святой Анны… Какой драгоценный камень может сравниться с таким роскошным даром?

      Цесаревич покраснел от радости, он поцеловал руку принцессы, но затем снова отступил назад, за кресло императрицы, которая сначала удивленно посмотрела на сына и принцессу Вильгельмину, а затем, видимо обрадованная, устремила вопросительный взор на графа Панина, который ответил ей глубоким поклоном.

      – В таком случае, принцесса, ваше украшение, конечно, драгоценно, – улыбаясь, ответила императрица. – Цветы из рук моего сына могут сравниться с бриллиантами, коль скоро ценность их переживает короткий период расцвета.

      – Да будет это так! – с живостью воскликнул цесаревич. – И если позволит моя всемилостивейшая родительница, то я прошу принцессу принять цветы и ленту, как символический знак герцогства Голштинского, которое я ныне могу принести к ее ногам, до того времени, когда…

      Он запнулся, испуганно и робко взглянув на свою мать.

      – До того времени, – с покойным достоинством промолвила Екатерина, – когда тяжелое бремя управления Российским государством перейдет к моему сыну, после того как я выполню свое земное назначение, указанное мне Богом. Я радуюсь выбору своего сына, – продолжала она, – и от всего сердца приветствую вас, принцесса Вильгельмина, как свою дочь; я иду навстречу вам со всей моей материнской нежностью и надеюсь, что вы сохраните ее за собою.

      Принцесса преклонила колено пред императрицей. Екатерина приподняла ее, заключила в объятия и поцеловала в обе щеки. Затем она обняла и ландграфиню, которая сияла счастьем, видя осуществление своих самых смелых надежд.

      – Я представляю моему двору ее высочество принцессу Вильгельмину, невесту моего возлюбленного сына, наследника престола и великого князя Павла Петровича, – произнесла императрица торжественным тоном, полным царственного достоинства и величия, столь присущих ей при соответствующих обстоятельствах. – С завтрашнего дня принцесса начнет воспринимать вероучение нашей святой православной Церкви, с нынешнего же дня я предписываю оказывать ей все почести, приличествующие обрученной невесте моего сына, занимающей второе место после меня при моем дворе.