Белая обезьяна. Джон Голсуорси

Но из протоков выходят потоки! Ого, как я сказал! Прямо – mot! Или не совсем mot?

      – Майкл, ты на моем месте сказал бы Фредерику Уилмеру, что он встретит Губерта Марсленда у меня за завтраком на будущей неделе? Будет это для него приманкой или отпугнет его?

      – Марсленд – милая старая утка, а Уилмер – противный старый гусь; право, не знаю!

      – Ну, будь же серьезен, Майкл, – никогда ты мне не поможешь ничего устроить. Не щекочи мне, пожалуйста, плечи!

      – Дорогая, ей-богу, не знаю. У меня нет, как у тебя, таланта на такие дела. Марсленд пишет ветряные мельницы, скалы и всякое такое – я сомневаюсь, слышал ли он что-нибудь об искусстве будущего. Он просто уникум в смысле умения держаться далеко от современности. Если ты думаешь, что ему будет приятно встретиться с вертижинистом…[8]

      – Я не спрашиваю тебя, захочется ли ему встретиться с Уилмером; я спросила тебя, захочет ли Уилмер встретиться с ним.

      – Ну, Уилмер только скажет: «Люблю маленькую миссис Монт, уж очень здорово она кормит», и ты действительно хорошо кормишь, детка. А вертижинисту нужно хорошо питаться, иначе у него голова не закружится.

      Перо Флер снова быстро забегало по бумаге – строчки стали чуть неразборчивее. Она пробормотала:

      – По-моему, Уилфрид выручит – ведь тебя не будет. Один, два, три. Каких женщин звать?

      – Для художников? Хорошеньких и толстеньких; ума не требуется.

      Флер рассердилась:

      – Где же мне взять толстых? Их теперь и не бывает. – Ее перо бегло застрочило:

      «Милый Уилфрид, в пятницу завтрак: Уилмер, Губерт Марсленд и две женщины. Выручайте!

Всегда Ваша Флер».

      – Майкл, у тебя подбородок – как сапожная щетка!

      – Прости, маленькая; у тебя слишком нежные плечи. Барт сегодня дал Уилфриду замечательный совет, когда мы шли сюда.

      Флер перестала писать.

      – Да?

      – Напомнил ему, что состояние влюбленности здорово вдохновляет поэтов.

      – По какому же это поводу?

      – Уилфрид жаловался, что у него стихи что-то не выходят.

      – Какая чепуха! Его последние вещи лучше всего.

      – Да, я тоже так считаю. А может быть, он уже предвосхитил совет? Ты не знаешь, а?

      Флер взглянула через плечо ему в лицо. Нет, такое же, как всегда, – открытое, добродушное, слегка похожее на лицо фавна: чуть торчащие уши, подвижные губы и ноздри.

      Она медленно проговорила:

      – Если ты ничего не знаешь, то никто не знает.

      Какое-то сопение помешало Майклу ответить. Тинг-а-Линг, длинный, низенький, немного приподнятый с обоих концов, стоял между ними, задрав свою черную мордочку. «Родословная у меня длинная, – казалось, говорил он, – да вот ноги короткие; как же быть?»

      III. Музыка

      Следуя великому руководящему правилу, Флер и Майкл пошли на концерт Гуго Солстиса не для того, чтобы испытать удовольствие, а потому, что были знакомы

8

Название декадентского течения в искусстве (от французского слова «vertige» – головокружение).