Группа первая, Rh(+). Александр Звягинцев

Москве, может, и спасут его клешню…

      – А если не подлетит? – осведомился Алан.

      Сарматов бросил на него косой взгляд.

      – Понятно, командир! – кивнул Алан. – Прости за идиотский вопрос…

      Внезапно в грохот реки ворвался нарастающий шум сверху. Все бросились под укрытие скалы. И тут же над ущельем, один за другим, пронеслись три черных вертолета.

      – Ну, держись, капитан Савелов! – обронил Сарматов, проводив их хмурым взглядом. – Были цветочки – пришло время ягодкам!..

      Алан подтащил стонущего американца к воде и разлепил ему рот. Тот начал жадно пить. Когда американец утолил жажду, Сарматов подошел к нему и, склонившись, произнес по-английски:

      – Полковник, не знаю твоего имени, и знать мне его незачем, но ты тот, кто мне нужен. Если хочешь жить, когда-нибудь вернуться в свои Штаты, пей. Пей и не смотри на меня, как на последнее дерьмо!.. Ты ввязался в войну против моей страны, значит, счет ты можешь предъявить лишь самому себе. Еще парням из Лэнгли. А сейчас ты мой пленник, и я приказываю тебе – пей! Пей, твою мать, пока из всех дыр не польется. Это для тебя шанс…

      Американец с ненавистью посмотрел на него, скривил в брезгливой усмешке рот и отвернулся.

      – Пей! – крикнул обозленный Сарматов. Схватив полковника за волосы, он сунул его головой в воду. Тот, захлебываясь, стал пить. И когда наконец Сарматов отпустил его, американец яростно заорал:

      – Большевистский садист! Ублюдок!

      Сарматов, ничем не выдавая кипящей в нем ярости, стоял над неистовствующим американцем и бесстрастно наблюдал за ним. Тот продолжал выкрикивать:

      – Русская свинья, ты слышал когда-нибудь о Женевской конвенции? Я требую…

      – Засунь свои требования себе в задницу, полковник! – наконец перебил его Сарматов. – Возможно, я – дерьмо, но и ты не конфетка. До таких, как мы с тобой, Женевской конвенции о военнопленных дела нет. Будто не знаешь, что в случае чего и тебя, и меня просто выбросят на свалку с проломленными черепами.

      – Дерьмо! – опять взвился американец.

      – Сармат, привести его в чувство, что ли? – спросил Бурлак. – Сколько эту вонь терпеть?!

      – Отставить! – остановил его Сарматов и прислушался.

      По ущелью катился нарастающий грохот.

      – Вертушки ребят морозят, – со странным равнодушием обронил Силин.

      Чем дольше Сарматов вслушивался в грохот, тем заметнее светлело его лицо.

      – Оторвались наши мужики, Сашок! – закричал он, хлопая Силина по плечу. – Ты вслушайся… Как тогда в Анголе, неприцельно лупят – по площадям.

      – Похоже на то! – подтвердил Бурлак.

      Силин равнодушно кивнул, продолжая пялиться невидящими глазами в какую-то одному ему известную точку.

* * *

      Полуденное солнце наполнило ущелье влажным зноем. По самому краю берега вилась еле заметная тропка.

      Американец, прикованный наручником к Сарматову, пытался идти сам, но ноги его не держали. Оступившись, он с размаху рухнул в воду, увлекая за собой ненавистного