Родина всех. Сборник стихов. Федор Метлицкий

как нашу душу, создал пращур.

      Игрушкой в пятнах – весь заляпан, холст

      Мой дух в наивность первых вер уводит, —

      В деревне небывалой я не гость,

      Здесь все, чего хотел бы на исходе.

      Старушки

      На выставке комнатных нежных

      Растений – старушек душа

      Вся светится в спорах прилежных —

      Судьбы утончившийся жар.

      Белопероне капельная,

      Калерия, флоксы в саду.

      Цветное вечное пение —

      Бессмертье невыцветших душ.

      «Провинция нетронуто звенит…»

      Провинция нетронуто звенит

      В душе народной воздухом доверий —

      Откуда-то из древних вер возник

      И не исчез, и обновленьем веет.

      «Свет окраин твоих – неизвестность…»

      Свет окраин твоих – неизвестность,

      Остановлен вне времени век.

      В глупом, чистом теряется скепсис,

      Все неверье эпохи калек.

      «Где-то в северной глухомани —…»

      Где-то в северной глухомани —

      Опустевший, в зиянье окон

      В веке нашем антигуманном

      Гибнет русский наш Парфенон.

      Староверский храм непокорный,

      Не для пользы, а для души,

      Проносил сквозь столетия гордо

      Веру в новую чистую жизнь.

      Предрешен канцелярской бумагой

      И покорен смирившийся люд.

      Но всегда в непонятной отваге

      В нем чудесные силы встают.

      Вот студент, искавший опоры,

      Поняв плотницкую чистоту,

      Взялся методом переборок

      Воскресить былую мечту.

      Пусть и долго это, и скудно,

      И испуг, и зависть порой,

      Но стоит там храм неподкупный

      С той поры, в глухомани лесной.

      Бабка-художница

      Трагедия судьбы – избенки нищей,

      Великое терпение и глад,

      Где вырвано родное – в то огнище

      Ушел – пресветлым утром! – муж-солдат.

      Там бабы Любы время отшумело.

      А нынешние – пуст и чужд их взгляд.

      Кого б рядком – для слова, не для дела,

      Ведь ей не много надо – был бы рад.

      Какое ей богатство – серебристый

      Туман над речкой, где стояла с ним,

      И травы изумрудные, и чистый

      Зеленый гнется лес – из той весны!

      И снова силы юные, как прежде,

      И страшной пустоты как будто нет,

      И краски ль это, или взлет надежды

      В последней и томящей тишине?

      «На Руси – христианства тысячелетье…»

      На Руси – христианства тысячелетье.

      Кто сказал: нет древней русской души,

      Что она родилась в первозданном полете,

      А не светлою церковью видела мир?

      Кто сказал, что тысячелетье бесследно?

      Ваша вера выдержать век не смогла!

      Возвращается нечто, что было последним

      В человеке, чтоб гнева боль не сожгла.

      В Глазах цветные пляски