Памятные страницы жизни. Борис Михайлович Емельянов

физически крепким, но и достаточно честолюбивым и упорным человеком, не допускавшим ни малейших недочетов или огрехов в любом деле. Наверное, не без влияния этой черты его характера я в своей жизни стремился, как правило, к достижению наилучшего результата, даже тогда, когда в этом, возможно, и не было особой необходимости.

      В июне 1944 года отца перевели на заводскую электрическую подстанцию. По-существу ему одному было доверено обеспечивать её бесперебойную работу. Возможно, у него был какой-то помощник, но когда мы с мамой приносили отцу обед, на подстанции никого больше не встречали, никто нас не останавливал и перед входом в эту зону. Несмотря на большой опыт работы с электрическими установками, на подстанции оказалось незнакомое для отца оборудование, и ему пришлось самостоятельно пополнять свои знания. Хорошо помню, что в это время у него появилась объемистая книга профессора Фролова «Электротехника сильных токов» – в довольно изношенном сером картонном переплете, напечатанная на грубой шероховатой бумаге. Книга была старая, но шрифт и особенно рисунки были очень чёткими и наглядными. Этим пособием я иногда пользовался, когда учился в техникуме.

      Как и прежде, бабушка Лиза во всём помогала нам. Она сумела сойтись с работниками местного магазина, шила им или ремонтировала теплую одежду, за что ей часто продавали хлеб и другие продукты без карточек, что сильно облегчало наше существование. В августе 1944 года бабушка, посчитав, вероятно, что жизнь наша наладилась, уехала к дочери Зине, в Касторное.

      В Красноармейском районе ко времени нашего приезда следов военных событий заметно не было, хотя, начиная с 1942 года, немцы сбрасывали бомбы на сам Красноармейский посёлок, на станцию Сарепта, пристань и затон. Совсем другое зрелище представлял собой Сталинград. Первый раз я вместе с несколькими ребятами и сопровождавшим нас мужчиной из барака побывал в нём весной 1945 года. Непривычная нашему глазу панорама разрушенных зданий ошеломляла. Тут и там зияли сквозными проёмами остовы кирпичных домов, в том числе, по-видимому, красивого когда-то центрального универмага, в подвале которого располагалась до разгрома немцев ставка Паулюса. Мы спустились вниз и увидели унылую картину: голые стены, колонны с отбитой штукатуркой, на сером каменном полу кучи мусора. Через пустые оконные проёмы первого этажа просматривалась уже приведённая в порядок площадь Павших Бойцов. По городу, представленному преимущественно одной улицей, мы не ходили. На вокзал возвращались молча: разговаривать ни о чем не хотелось.

      Позднее я приезжал в город еще несколько раз и замечал, как быстро он восстанавливался. В прежнем виде сохранялось как памятник солдатской славы только одно здание – бывший 4-х этажный жилой дом, названный в честь одного из его героических защитников «Домом Павлова».

      Навсегда отложилась в сердце ещё одна примета недавней войны –