Письмо. Кэтрин Хьюз

поздоровался Билли, протягивая руку.

      Доктор не обратил на него никакого внимания и повернулся к Крисси.

      – Я хочу, чтобы ты была дома к десяти.

      Из кухни появилась Мэйбл Скиннер в форме акушерки.

      – Ты, должно быть, Билли, – сказала она. – Очень рада познакомиться.

      Сжав губы, Сэмюэл смотрел, как жена пожимает Билли руку. Мэйбл пришлось пустить в ход всю свою силу убеждения, чтобы уговорить мужа дать Крисси чуть больше свободы.

      – Спасибо, миссис Скиннер. Я позабочусь о вашей дочери.

      – Пойдем, Билли, – с нетерпением сказала Крисси.

      Мэйбл удалилась обратно на кухню, и Крисси с Билли поспешили к калитке под пристальным взглядом Сэмюэля Скиннера, который продолжал стоять в дверях.

      Билли вдруг придержал Крисси за руку.

      – Подожди секунду, ладно?

      Он вернулся обратно к входной двери как раз в ту секунду, когда Сэмюэл Скиннер собирался закрыть ее. Билли просунул ногу в дверь и приблизил лицо вплотную к доктору.

      – Если ты еще раз хоть пальцем тронешь свою дочь, клянусь, я убью тебя собственными руками.

      Доктор Скиннер обычно не испытывал недостатка в словах, но на этот раз он не нашелся, что сказать, и молча проводил Билли изумленным взглядом, глядя, как тот уверенно положил руку Крисси на талию.

      У Билли никогда раньше не было серьезных отношений, и он очень дорожил теми чувствами, что пробуждались в нем. Он знал, что влюбился, и даже злобный доктор Скиннер не мог охладить его пыл. Чего он действительно боялся, так это того, что вот-вот объявят войну и его отошлют на какой-нибудь дальний фронт сражаться за что-то, чего он толком не понимал. Когда кончилась Первая мировая, он был младенцем, но знал, что война унесла жизнь его отца и, в некотором смысле, матери тоже. Все это было так бессмысленно. И вот теперь новая война грозила погубить его зарождающиеся отношения с Крисси.

      Держась за руки, они шли вдоль тихой речки. Было ясно и солнечно, небо сияло лазурью, а птицы – жаворонки, овсянки и дрозды, – казалось, соревновались, кто споет громче и мелодичней. Воздух был наполнен ароматом черемши, а в воде колыхались заросли кресса. Крисси была в своем любимом летнем платье – бледно-голубом в желтый горошек с белым поясом, повязанным вокруг ее тонкой талии. Билли снял куртку и нес ее в одной руке, в другой у него была корзинка для пикника. Лео нарезал круги впереди них, гоняясь за кроликами.

      – Где сядем? Где тебе нравится? – спросил Билли.

      Крисси посмотрела на берег реки.

      – Давай вон там, под дубом. Хороший вид, и нежарко.

      Они расстелили плед на траве и присели. Крисси открыла корзинку и достала вареные яйца, бутерброды с консервированным мясом, спелые помидоры и домашний фруктовый пирог. Лео сидел между ними с самым умилительным выражением, на которое был способен. Он не сводил глаз с бутербродов и начал пускать на плед слюни.

      – Господи, Лео, пошел отсюда, – шикнула на него Крисси.

      Пес поджал хвост и