Anamnesis vitae (История жизни). Книга 1. Александр Мишкин

долго. Причём я совершенно не понимал, откуда во мне взялись такие резервы. Странным образом именно этот вопрос, а не наша страшная находка, завладел моим сознанием.

      – Она что, в воде родила и утонула? – придя в себя, спросил Кешка.

      Я пожал плечами:

      – Там мелко, как она утонуть могла? Может, решила воды напиться, наклонилась, а тут схватки начались. Она от боли сознание потеряла, упала и захлебнулась. Может, сердце слабое было: не выдержало перепада температур…Или ещё что. Вскрытие нужно делать. Экспертиза нужна. А так гадать – дело неблагодарное.

      – И что нам теперь делать?

      – Милицию надо вызывать.

      – Участкового нашего, что ли?

      – Наверное. Он же у вас тут всю милицию представляет?

      – Ну да, он, Семён Михалыч. Суровый мужик! – с неподдельным трепетом сообщил мне Кешка.

      – Так давай звать твоего сурового мужика. Вот только как? – вдруг озадачился я, поняв, что на ближайших соснах телефонов-автоматов нет.

      – Так у нас же рация в машине! – небрежно пожал плечами Иннокентий и побрёл по воде к УАЗику.

      Я оторопело поглядел ему вслед. Оказывается, у меня теперь есть доступ к передовым средствам связи?! В положении и.о. главврача Кобельковской сельской больницы начали проявляться некоторые прелести.

      Отойдя от ступора, я зашлёпал вслед за Кешкой.

      7 сентября 1987 года, Ноябрьский район, 15–40.

      – Как думаешь, Палыч, Нинка почему утонула? – после долгого молчания вопрос Семёна Михалыча заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

      – Трудно сказать. Молодая женщина, на вид здоровая, крепкая…Вскрытие, возможно, что-то прояснит, – выбираясь из задумчивости, пробормотал я.

      И встрепенулся:

      – Нинка?!

      – Нинка Смурякова. Наша она, из Кобельков. Сразу после школы в область умотала, поступила в политех, кажется: отучилась, да так в Нерограде и осталась. Замуж сходила ненадолго, потом развелась. В какие-то начальницы выбилась, к родителям в Кобельки редко заглядывала. Я её последний раз года три назад видел, – объяснил участковый.

      «Суровый мужик» Семён Михалыч оказался чуть старше меня. Длинный, худой парень в форме лейтенанта милиции приехал на место происшествия через час после нашего вызова. И тоже на УАЗике. На классическом милицейском «воронке» с синей полоской по бортам, зарешёченной задней дверцей и даже с мигалкой на крыше.

      Скупо кивнув, выслушав наш рассказ, участковый внимательно осмотрел тело и вернулся к своей машине. Негромко сказал что-то в рацию, выслушал ответ и ткнул пальцем в Кешку:

      – Значит так: ты, Иннокентий, сейчас отвезёшь труп в ЦРБ, в морг. Там уже в курсе…

      – Михалыч, да ты что?! Не повезу я покойницу, не проси даже! Да и вообще…мне доктора надо доставить! – замахал руками мой верный водитель, бледнея на глазах.

      – Доктора я сам доставлю.

      – Всё равно! Не повезу труп, хоть убей! У тебя машина есть, сам и вези! – храбро пискнул Кешка.

      Семён Михалыч подошёл к нему вплотную и навис:

      – Иннокентий! –