Шелк аравийской ночи. Николь Фосселер

дни и что думает о предстоящей войне. И постоянно вставлял комплименты, сперва робкие, но вскоре – куда более смелые:

      Я мог бы слушать вас часами, днями напролет, внимать вашим рассказам об истории Оксфорда и его зданий… Ваши глаза похожи на камень «тигриный глаз» в свете солнца… Вы держитесь так грациозно и естественно и вместе с тем – так пленительно…

      Джонатан тоже молча предавался раздумьям. Ему удалось без особых усилий убедить Марту позволить Майе продолжать переписку с Ричардом Бертоном. Несколько спокойных аргументов, разумных и объективных, плюс немного лести, к которой она была столь восприимчива с тех пор, как стала второй миссис Гринвуд и пыталась завоевать сердце мальчика, оставшегося без матери, – и о запрете на переписку или невыдаче хранимых писем не стало речи. Он сделал это ради Майи, зная, насколько та дорожит связью с Бертоном, и все же не мог смотреть на эти отношения без снисхождения. Содержание писем было ему неизвестно, и он не понимал, что их объединяло, но все равно боялся, что однажды Майя раскается в своем детском увлечении, из-за которого потратила столько времени на ожидание.

      – Он не скоро вернется, – наконец прервал он тишину.

      Майя помолчала, пытаясь побороть неожиданно подступившие слезы. Джонатан с непоколебимой уверенностью произнес то, что она и сама понимала – даже слишком хорошо понимала, но не хотела признавать.

      – Да, – согласилась она хрипловатым голосом, – он вернется очень не скоро.

      Джонатан медленно кивнул, скорее себе, чем сестре, с глубоким вздохом оттолкнулся от стула, стоящего у секретера, и пошел к двери.

      – Джонатан, – вполголоса позвала Майя, когда он уже взялся за ручку, и он повернулся, вопросительно подняв брови. – Почему мы, женщины, можем хоть в какой-то степени распоряжаться собственной жизнью, только если выйдем замуж за подходящего человека?

      Он смущенно опустил глаза, беспомощно пожал плечами и снова посмотрел на сестру.

      – Не знаю. Возможно, – он понизил голос до шепота, – возможно, среди вас слишком много таких, как Ангелина.

      Увидев, что Майя лишь слабо улыбнулась в ответ на шутку, он серьезно добавил:

      – Я бы изменил это, если бы знал как.

      Безмолвно посмотрев на него, она прошептала, явно пытаясь сдержать в себе отчаянную горечь – голос ее от этого стал совсем низким:

      – Я тоже.

      Майя сухо сглотнула, отвернулась к окну и прижалась лбом к стеклу. Растерянный, Джонатан еще какое-то время неподвижно стоял у двери, не зная, что сказать, но внутренний голос подсказал ему: уходи! – и он тихо вышел из комнаты. Майя даже не услышала легкого щелчка, с которым захлопнулась дверь. Она не сразу заметила, что не переставая гладит большим пальцем письмо Ральфа.

      …миссис Гринвуд любезно пригласила меня в марте на две недели в Блэкхолл. Я с удовольствием приму приглашение – разумеется, если вам тоже этого хочется. Вы хотите со мной увидеться, мисс Майя?

      Она