Книга жизни (сборник). Рафаил Смолкин

что селедка оставалась недвижимой…

      У меня были на это основания.

      Разве наука в древности не показала в вопросах оживления из мертвых чудеса, и не находилась на более высоком уровне, чем современная? То, что удавалось сделать в достаточно древние времена, теперь было утрачено. Древние реаниматоры превосходили в искусстве оживлять все известное. Возьмите хотя бы воскресение Христа.

      А другие потрясающие примеры, которые из древней истории пересказывала мне мама?

      И только позднее ко всему говорившемуся и описываемому людьми, я стал относиться со скептицизмом и недоверием.

      Но я забежал вперед.

      От автора. В этом месте я вынужден прервать почти «стройный» ход мыслей моего героя.

      Как автор этой книги, я уже столкнулся с тем, что хронологическая последовательность описываемых событий нарушается, и логика частенько хромает. Я попытался сначала все это исправить.

      Но вскоре понял, что мне это не по силам. И я решил: будь что будет, все оставить так, как есть. Иногда я буду Давидом, а иногда и самим собой, то есть Ральфом, а иногда я – это не я сам. Но какая тебе разница, читатель. Ты догадлив, и все сам поймешь.

      О любви к демократии еще в детском возрасте

      Наступила прохлада, но она не принесла долгожданного облегчения. Заныла, чувствительная, даже к небольшому понижению температуры воздуха, после операции на открытом сердце, рука.

      Один человек проворовался, но его поймали. Завели в дом. Вокруг дома собралась толпа и стала ждать, что сделают с вором. Прошло какое-то время, и из дома вышел весь сияющий вор. Его обступили любопытные.

      – Ну, что с тобой там делали? – вопрошали они.

      – Да ничего особенного, – отвечал вор. Посадили за стол, налили полную миску жидкого дерма и заставили есть.

      – И ты ел? – полюбопытствовали некоторые.

      – Да нет, отвечал, улыбаясь, вор, – так, кое-что выбрал.

      Народный анекдот.

      Когда-то в детстве, я испытал настоящее счастье. И как ни странно это событие связано с почти демократическими выборами в Верховный Совет СССР.

      Непосредственно перед процедурой голосования родители привели меня в детскую комнату избирательного участка, оставив там играться. Сами они пошли отдать, как тогда говорилось и писалось, добровольно свои голоса за блок коммунистов и беспартийных.

      Я как-то подслушал взрослых и понял, что на избирательном участке нужно просто опустить какие-то бумажки-бюллетени в ящик, который зовется урной.

      Я раньше слышал, что еще одно назначение урн: служить последним пристанищем для праха кремированных после смерти людей.

      После того, как бюллетени опустят в урны, и голосование закончится, их, в отличие от праха, повторно извлекают и подсчитывают голоса избирателей: кто – против, а кто – за.

      Заботясь о своем народе и упрощая всем процедуру голосования, партия коммунистов определила заранее кандидатов, которых нужно избрать. Если