Тэмуджин. Книга 1. Алексей Гатапов

Тэмуджин и Хасар, и волк, тяжело встряхиваясь от каждой стрелы, впивающейся ему в грудь, сделал несколько шагов назад, повернулся к ним боком и рухнул на землю.

      Подождав немного, они подъехали к мертвому зверю. Братья спешились и вытянули из его груди свои стрелы.

      – Ух, какой он большой! – воскликнул Хасар, сверху оглядывая его, глазами измеряя туловище зверя. – С головалого бычка будет, однако.

      – Шкуру будем снимать? – спросил Тэмуджин, обращаясь к отцу.

      Есугей с суровым лицом, думая о чем-то своем, сказал:

      – Нет, шкуру трогать не будем. Мы похороним его на этом бугре.

      Братья удивленно переглянулись, но переспрашивать не стали. Они молча взяли тяжелую тушу, потащили к бугру. Сняли с поясов свои мадаги и, опустившись на колени, стали рыть, снимая сверху травянистый дерн. Работали молча. Есугей стоял в стороне, заложив руки за спину, наблюдал за ними.

      Вырыли яму глубиной с локоть, ладонями выгребая черную землю. Положили волка головой на север, нарвали травы, укрыли и засыпали землей. Сверху натаскали кучу камней.

      Хасар, напряженно думавший о чем-то, уставившись на свежую могилу, спросил:

      – А почему он беззубый вышел против нас? Ведь другие и с зубами не выходят против людей.

      – Он вышел, чтобы принять достойную смерть, – сказал Есугей и, глядя на недоуменно застывшие лица сыновей, пояснил: – По нему видно, что он был сильный и отважный зверь, но от него отвернулась удача – так с каждым может случиться. Но когда волк теряет зубы, его покидают сородичи и он остается один. Голодный, он обессиливает, и на него набрасываются вороны и грифы, облепляют мухи и черви. А этот не захотел такого позора, решил умереть от оружия.

      – Волки, оказывается, бросают своих, – разочарованно сказал Тэмуджин, – я не думал, что они такие.

      – Другим надо выживать и растить потомство, – задумчиво промолвил Есугей. – Таков закон жизни.

      Больше они об этом не заговаривали. Сев на коней, тронулись в путь.

      Ближе к полудню Бэктэр первым увидел впереди далекое, в перестрелах десяти от них, большое скопление лошадей и людей возле них. С полтысячи разномастных коней да еще около сотни всадников и пеших рассыпались по низине между двумя склонами. Черневшие издали люди размером казались с муравьев. В середине всего этого скопления стояла небольшая приземистая юрта.

      – Что это за люди? – Бэктэр указал на них.

      – Это наши люди, – Есугей, пристально всматриваясь вперед, рукоятью плетки сдвинул войлочную шапку на затылок. – Здесь вы и побудете в эти дни.

      – А кони тоже наши? – спросил Хасар.

      – И кони наши, – сказал Есугей. – Сюда я согнал трехлеток и четырехлеток из ближних табунов для объездки. Парней из заречных куреней созвал. Хамниганский вождь с верховьев Ингоды просит у меня триста объезженных лошадей.

      – А почему мы должны отдавать хамниганам своих лошадей? – недовольно нахмурился Хасар. – Они что, требуют у нас?

      Многое позволял Есугей