Признания Мегрэ (сборник). Жорж Сименон

Бланш, с которой так и не успел пообщаться. Она как будто до сих пор колебалась, какое мнение ей составить о комиссаре. Но спокойствие начальника, наверное, подсказало ей, что вмешательство Мегрэ сослужило скорее хорошую службу.

      Когда комиссар пересекал приемную министра, первыми к нему бросились фотографы, и он не стал от них укрываться. Потом подбежали репортеры:

      – Вы занимаетесь отчетом Калама?

      Мегрэ с улыбкой их отстранил:

      – Через несколько минут министр ответит на все ваши вопросы.

      – То есть вы не отрицаете, что занимаетесь отчетом?

      – Я ничего не отрицаю.

      Некоторые последовали за ним до самой лестницы, надеясь вырвать у него признание.

      – Спросите у министра, – повторял Мегрэ.

      Один из журналистов спросил:

      – Как вы считаете, Пикемаля убили?

      Впервые эта гипотеза была произнесена вслух.

      – Вы прекрасно знаете мой обычный ответ на подобные вопросы: я ничего не считаю.

      Спустя несколько минут и еще несколько фотовспышек Мегрэ влез наконец в черную машину, где его дожидался Лапуан. Инспектор читал купленные комиссаром газеты.

      – Куда? На набережную?

      – Нет. На бульвар Пастер. Что пишут?

      – В основном об исчезновении Пикемаля. Один из журналистов, уж не помню, из какой газеты, отправился к вдове Калама, которая живет там же, где жила с мужем, на бульваре Распай. Кажется, речь о весьма энергичной даме, которая и не пыталась уклониться от расспросов и вела себя очень решительно. Сама она отчета не читала, но прекрасно помнит, как около пяти лет назад муж на несколько недель уезжал в Верхнюю Савойю. По возвращении он очень много работал, иногда ночами напролет. «У нас телефон просто не смолкал, – рассказала она. – Все время приходили какие-то люди, которых мы раньше в глаза не видели. Муж места себе не находил, все волновался. Когда я спрашивала, что его беспокоит, он отвечал, что много дел. Он часто говорил тогда об обязанностях, о долге. Его будто грызло что-то изнутри. Я уже знала тогда, что он болен. Врач обнаружил рак за год до этого. Помню, как-то раз он вздохнул и воскликнул: «Господи! Как же сложно человеку понять, в чем все-таки заключается его долг!»

      Они медленно ехали по улице Вожирар, пристроившись за едва ползущим автобусом.

      – Целую колонку под это интервью отвели, – заметил Лапуан.

      – Что она сделала с бумагами мужа?

      – Все оставила в бюро, которое протирает каждый день, как и пока он был жив.

      – В последнее время ее никто не навещал?

      – Двое, – ответил Лапуан, восхищенно покосившись на шефа.

      – Пикемаль?

      – Да. Он пришел первым, около недели назад.

      – Она была с ним знакома?

      – И довольно неплохо. Когда Калам был жив, Пикемаль часто приходил к нему за советом. Она думала, что он профессор математики. Пикемаль объяснил, что хотел бы разыскать одну из своих работ, которую когда-то оставил