Чирик. Александр Шушеньков

день лучами заходящего солнца освещал глинистую тропу, затейливо вьющуюся между жилыми вагончиками, из которых уже неслись пьяные разухабистые голоса.

      – Под гору вечеееернююю солнце к речке клоооониииит! – затянул простуженный голос из ЦУБа, в котором жили сверхсрочники, или «сверчки».

      – Все что было, не былоооо, знали напереееед! – подхватили еще несколько человек.

      Воители приступили к празднованию 1 Мая. Слышался смех приблудных кепкинских девах. Из провонявшего сортирным запахом покосившегося ободранного ЦУБа вывалился едва стоящий на ногах белокурый отпрыск польки и армянина лейтенант Юлий Варданян и истошно заорал, обратив палец в сторону уходящего светила:

      – Самое хорошее освещение – это естественное, козлы! Послышался гогот, и залихватский голос из утробы вагончика одобрительно пробасил:

      – Вот за что я люблю Юльку… Наливай!

      Генералов брезгливо поморщился. Он презирал двухгадючников, которые, в отличие от него, не нюхавши пороху, не служа в армии запросто получали лейтенантские погоны, и все потому, что умудрялись закончить институт. А он – Федор Генералов, два года оттарабанивший в забайкальских степях и полгода в Кстово, имел всего-то звание прапорщика. Они, бумажные черви, не знавшие даже, как мыть с мылом полы в сортире, считались офицерами, мать их за ногу! Слабым утешением ему служил тот факт, что он был назначен командиром роты, и что замполитом у него настоящий, закончивший политическое училище лейтенант Кусичев. Даже идиот Кусичев, ничего не смыслящий в воинской стратегии, и путающийся в сочинениях основоположников, со временем должен был стать майором или подполковником, получить хорошую пенсию, квартиру в теплом городе и соответствующее отношение окружающих. А ему, Генералову, при всех его несомненных способностях, в лучшем случае светило звание старшего прапорщика (тьфу, мерзость-то такая!) да издевательский шепоток за спиной. «Курица – не птица, прапорщик – не офицер!»

      – В Кепкино мы не пойдем! – подходя к бараку объявил он Кусичеву тоном Наполеона, когда тот дал команду атаковать русских.

      – Что?

      – Что нам Кепкино, Андрюха?

      С Кусичевым Генералов чувствовал себя великим полководцем.

      – Кепкино…Да мы там уже всех баб перетискали! В Краснохренск двинем!

      Кусичев заморгал пьяненькими глазками.

      – Кутить, так кутить! Пора выходить на орбиту!

      – А когда двинем? – загоревшись новой авантюрой, вопросил юный выпускник военно-политического училища.

      – Сейчас и двинем. Тормознем на трассе машину – и тю-тю…

      Но двинули они не сразу. Сначала надо было собраться. Впрочем, нет! Сначала они «расширили сосуды». Потом переоделись в гражданскую форму – в целях конспирации. Потом искали подходящую сумку и заполняли ее тем, что может понадобиться двум молодым мужчинам и двум нестарым женщинам при праздновании Дня международной солидарности трудящихся. Потом они вышли, но вспомнили, что не захватили деньги. Потом вернулись и еще раз «расширили сосуды».

      В семь вечера две шатающиеся фигуры брели по трассе Заплатово – Краснохренск