Рыбный промысел в Древней Руси. Андрей Куза

содержательнейшим источником по истории феодального землевладения и редко касаются непосредственных вопросов ведения хозяйства и производства. Эти сведения из них приходится извлекать буквально по крупицам, по косвенным намекам. Специфика актового материала как документов, исходящих от представителей господствующего класса (или о пожалованиях феодалам, или о сделках между ними), делают его весьма тенденциозным. Например, большинство актов послемонгольского времени сохранились в фондах монастырей-вотчинников, пристрастность которых не требует особых доказательств. Лишь в северных коллекциях можно обнаружить документы, принадлежащие трудовому населению. Еще одна особенность данного источника имеет существенное значение. В работе с актами всегда трудно определить, насколько типичны и широко распространены были отраженные в них явления. Кроме того, актовый материал чрезвычайно неравномерно распределен как во времени, так и территориально[93]. От XII–XIII и почти до конца XIV в. до нас дошли лишь единичные документы. Для последующих периодов их количество увеличивается с каждым годом. Почти полностью отсутствуют документы из целого ряда русских земель: Тверской, Нижегородской, Рязанской, Галичской и др. Поэтому исследование древнерусского хозяйства опирается на несколько суженный круг источников. Тем не менее актовый материал является важным источником при изучении экономики и социальных отношений, что справедливо подчеркивалось в нашей литературе[94].

      Внимательный и скрупулезный исследователь истории сельского хозяйства Г. Е. Кочин всё-таки сетует на скудость содержащихся в актах сведений о непосредственных трудовых процессах, о земледельческих системах и орудиях. В еще большей степени это же можно сказать о рыболовстве. В документах мы прежде всего находим довольно подробные перечни рыболовных угодий, бывших предметом особых забот как светских, так и духовных феодалов. Есть в них и данные по повинностям и оброкам, платившимся рыбой. Сопоставляя их вместе, удается наметить районы развитого рыбного промысла, установить тенденцию в видоизменениях феодальной ренты.

      Немногочисленные памятники права и судебного делопроизводства (начиная с сер. XV в.) ценны тем, что они дополняют наши знания конкретными эпизодами из древнерусской хозяйственной практики.

      На фоне актового материала выделяются богатством содержания писцовые книги. В сплошной переписи хозяйств целого княжества или большого города регистрировались массовые явления экономической жизни Руси. Эти книги составлялись в период становления Русского централизованного государства с целью повсеместного учета тягловых хозяйств, чтобы обеспечить казну регулярными поступлениями доходов. Самыми ранними среди них и наиболее полно сохранившимися являются Новгородские писцовые книги 1495–1505 гг.[95] Работа над ними началась после присоединения Новгорода к Москве и конфискации земельных владений новгородских феодалов. Великий князь Иван III сосредоточил в своих руках гигантский земельный фонд

93

См. об этом: Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XV вв., ч. I и II.

94

Черепнин Л. В. Актовый материал как источник по истории русского крестьянства XV в. ПИ, сб. IV. М., 1955. С. 307–349.

95

Новгородские писцовые книги, изданные Археологическою комиссиею. Т. I. СПб., 1859; Т. II, – СПб., 1862; т. III. СПб., 1868; т. IV. СПб., 1885; Т. V. СПб., 1905; т. VI. СПб., 1910; Гневушев А. М. Отрывок писцовой книги Вотской пятины второй половины, 1504–1505 гг., содержащей опись части дворцовых земель этой пятины. Киев, 1908; Писцовые книги Обонежской пятины, изданные Археографическою комиссиею. Л., 1929.