Давид Сасунский. Народное творчество (Фольклор)

телок и сорок коней – чтоб под масть!

      Наложил эту дань Мсра-Мелик на Сасунское царство и вместе с войском воротился к себе в Мсыр.

      Была Армения данницей арабского халифа, стала Армения данницей Мсра-Мелика.

      Прошло некоторое время.

      Однажды Кери-Торос созвал сасунских князей на совет и с такою речью к ним обратился:

      – Правитель Сасунского царства должен быть из рода Санасара. Что скажут его дети?

      Горлан Оган молвил:

      – Верго! Ты старший брат, тебе и надлежит править.

      – Не могу, – отвечал Верго. – У меня грыжа.

      – Так кто же тогда будет править? – спросил Кери-Торос. – Оган и Мгер еще малы.

      Судили-рядили, наконец Кери-Торос молвил:

      – Пока подрастут ребятишки, пусть правит Дехцун-цам.

      Дехцун-цам вывела из стойла Конька Джалали, набросила на него седло перламутровое, надела стальную уздечку, сама облеклась в Санасаровы доспехи, взяла меч-молнию, заградилась щитом и села в седло – хотелось ей по Сасунским горам поездить, государство Сасунское своими глазами увидеть.

      Весь город вышел поглядеть на сасунскую царицу: ведь она после смерти Санасара еще ни разу солнца не видела, на глаза народу не показывалась.

      Поздоровалась она с народом, припустила коня и ускакала.

      Долго ли, коротко ли, достигла она того самого Молочного родника, из которого некогда пили Санасар с Багдасаром.

      Тут сошла она с коня и уздечку сняла, чтобы конь пасся на воле. Сама села у родника, попила-поела, Джалали напоила, а потом растянулась на зеленой траве и уснула. И она и Конек Джалали были изнурены, от обоих остались кожа да кости.

      Проснулась Дехцун-цам, смотрит: и она и конек поправились, раздобрели, вновь в силу вошли. Диву далась Дехцун-цам. Помчалась домой, рассказала домашним про чудо.

      – А что же тут удивительного? – молвил Кери-Торос. – Ведь Санасар с Багдасаром богатырскую свою мощь от этого самого родника получили. Он упоминается в священных сасунских книгах.

      Минуло Мгеру семь лет. Росту он был семь кангунов [3]. Мать учиться его отдала. Мгер быстро всему обучился, понаторел в разных науках.

      И вот однажды обратился он к Дехцун-цам с такою речью:

      – Матушка! Что же мне, в недорослях век вековать? Дозволь мне сесть на коня, погарцевать, погулять по горам и ущельям, поохотиться, стать настоящим мужчиной, на людей посмотреть и себя показать!

      – Дитя мое! – молвила мать. – Ты еще мал, это тебе не по силам. Потерпи. Вырастешь – тогда и делай что хочешь.

      – Нет, матушка, – возразил Мгер. – Нет у нас в доме мужчины. На нас могут дэвы напасть, дом наш дотла разорить. Мне надобно упражняться, готовиться к встрече с врагом.

      Поняла Дехцун-цам, что не переспорить ей сына.

      – Иди, сынок! – сказала она.

      Взял Мгер стрелы и лук, пошел в горы охотиться.

      И пристрастился он с того дня к охоте. Ходил пешком – коня у него не было.

      Однажды он долго гонял за лисицами, совсем из сил выбился, запыхался, но так и не поймал ни одной. Вечером, усталый, сердитый, вернулся

3

мера длины, равная примерно пятидесяти сантиметрам, соответствует древнерусскому «локтю»