Посол Урус-Шайтана. Владимир Малик

возмущенно воскликнул пан Спыхальский. – Как же ты посмел издеваться над паном маршалком? Над потомственным шляхтичем! Да за это тебя, хлопа неотесанного, повесить мало! Изрубить на мелкие куски! Подумать только – не как-нибудь, а на муравейник… Да еще и березовыми прутьями!.. Как простого хлопа…

      Все проснулись и слушали, как с чувством ругался разгневанный и оскорбленный за своего сюзерена шляхтич. Звенигоре было смешно: пан Спыхальский явно забывал, что сейчас он не потомственный шляхтич, а раб.

      Гервасий Квочка тоже усмехнулся в бороду. Было заметно, что его забавлял этот разговор.

      – Но я же только возвращал долг, милостивый пан, – сказал он спокойно. – Сам Господь Бог завещал не оставлять неоплаченными долгов наших…

      А еще завещал он отплачивать око за око и зуб за зуб…

      – Не в меру ты мудр, пан Квочка! – сердито выкрикнул Спыхальский. – Пана маршалка – и вдруг на муравейник! Гром на твою голову! Чтоб тебя болячка задавила, разбойник паскудный! На кол тебя посадить бы, негодяя, чтобы знал, как потешаться над ясновельможным паном!

      Он сыпал проклятия, ругань и чуть было не бросился с кулаками на крестьянина. Гремя кандалами, свирепо таращил глаза, дергал себя за встопорщенный рыжий ус.

      Вдруг он замолк. В глазах промелькнуло недоумение. Спросил тихо:

      – Ну а чем же кончилась та печальная история?

      – Чем надо, – степенно ответил Квочка. – Отдубасили мы пана на славу, натянули штаны и посадили на коня…

      – Как же он сел?

      – А он не сел – лег животом на седло, так и поехал.

      – Холера ясна! Нет, стоило б поглядеть такую картину… Ну а та женка, пан Квочка, кто она? Вы видели ее? Это, случаем, не пани Зося, супруга пана Ястржембского из Залещиков?

      – Нет, пан Мартын…

      – Ты знаешь, как меня звать? – поразился Спыхальский. – Дзябол! Откуда?

      – Как же! До сих пор помню все кодло пана маршалка.

      – Но-но, не забывайся, с кем говоришь! – напыжился пан Спыхальский. – Отвечай на вопрос!

      – Я и отвечаю: нет, пан Мартын. К пани Зосе, как все знают, наведывались вы.

      – Кгм… кгм… – закашлялся пан Мартын.

      – А пан маршалок увлекался женкой пана Мартына…

      – Цо? – подскочил пан Спыхальский.

      Даже в тусклом свете свечи было видно, как покраснело его лицо, а глаза полезли на лоб. Ошалевшим взором он обвел подземелье. Несмотря на страшный, даже трагичный вид его, невольники не могли удержаться от громкого хохота.

      – Цо ты сказал? – растерянно переспросил пан Спыхальский. – Неужто пани Вандзя…

      – Про это тоже все знали, кроме пана.

      Пан Спыхальский стиснул кулаки.

      – Ты можешь дать мне слово чести? Хотя какое слово чести у хлопа… Ты можешь поклясться, что это правда?

      – Как перед Богом.

      – Проклятье! – воскликнул несчастный пан Спыхальский и стукнул закованными руками по каменной стене. – Проклятье! На кого же она меня променяла? Меня! Самсона! Геркулеса!