Чародеи на практике. Елизавета Шумская

имя своего сюзерена.

      – Ну ты посмотри! – Шаман явно забавлялся. – Ты еще до сих пор веришь, будто бы стоит верой и правдой служить своему Королю? Ты еще не понял, что он представляет из себя?

      – Не смей!.. – рявкнул Златко, наплевав на все намерения терпеть и молчать. Впрочем, его тут же прервали.

      – Что не сметь? Не сметь говорить правду? – словно клыки на миг скользнули в нечеловеческой ухмылке. – Неужели ты думаешь, что тот, кто убивает детей, имеет право хоть на какое-то уважение?

      – Ты был его противник! Враг! И ты был опасен! – вновь сорвался Синекрылый. – Врагов никто не жалеет!

      – Даже если они дети? – вкрадчиво поинтересовался мужчина.

      – В истории и не такое было!

      – А зачем тогда лицемерить и прикрываться всеми этими заявленными идеалами? Зачем столько пафоса, а, Бэррин? Твой Король через твоего предка получил от меня все, все, что было: власть, сотрудничество, моих людей, мою жизнь, в конце концов! Разве этого было мало? Нет, ему чем-то помешал ребенок! Как ты это объяснишь, Бэррин?!

      Юноша отчаянно замотал головой:

      – У него не было другого выбора! Так получилось! Та-а… – Он хотел продолжить, но его вновь прервали.

      – Вот и у тебя не будет другого выбора. Извини, так уж получилось.

      И в этом голосе, в этих глазах было столько злобного удовлетворения, что выдержать все это Златко был не в силах. Меч сам появился в руке, и парень бросился на обидчика.

      Пещера огласилась хохотом.

      Щелчок пальцев – и Синекрылый летит в знакомую бесконечную бездну. Только теперь что-то постоянно его задевает. Рвет одежду, царапает кожу, дергает за волосы. Меч давно выдернут из руки, а легкие хоть и неприятные, но терпимые прикосновения превратились в удары. И крыльев не развернуть…

      И не остановить этого падения. И можно только кричать. Кричать и кричать. От боли, от отчаяния, от невозможности что-то изменить.

      На глазах слезы, а душу рвет на клочки осознание того, что наказание справедливо.

      Только боль от этого не уменьшается.

      Златко очнулся от пощечины. Реальная боль обожгла и вырвала из цепких объятий кошмара.

      Бэррин резко сел и попытался понять, что с ним, кто он и кто это рядом. Спустя пару минут ему это удалось. По крайней мере, взволнованные синие очи Калли он опознал совершенно точно.

      – Гоблин твою мать, Синекрылый, ты чего поспать добрым троллям не даешь?! – А вот и Грым. Да, Грыма лучше не будить, если рядом нет еды или врагов.

      – Кошмар, – выдавил из себя Бэррин. Глупо, конечно, но умные мысли в голове упорно не появлялись.

      – Только не говори, что нам еще одна змеюка попалась, – фыркнул тролль, намекая на гюрзу-илу, с которой им пришлось столкнуться на постоялом дворе не так давно. Она как раз и баловалась тем, что насылала на юных магов кошмары.

      – Не, – мотнул головой Златко. – Точно не она. И не ей подобная даже.

      – Гоблин, ну тогда возьми у Ивы успокоительное и дай поспать! – совсем уж раздраженно,