Очертание тьмы. Сергей Малицкий

что будка больше не нужна, тем более что на ночь все ворота запираются, в город можно войти только по тракту, – добавил второй, белобрысый, как и его отец. – Может быть, Цая ноги сами в нее привели?

      – Не помню, чтобы он мог ходить, нажравшись, – буркнул Дойтен. – Однако ползти без ноги, да еще мертвяком, смог. Интересно только – куда.

      – Известно куда, – пролепетал трактирщик, – в мертвецкую. Они все туда… приходили. Говорят…

      – А ну-ка, – попросил Юайс Дойтена, – толкни-ка ворота.

      Дойтен обернулся, поднял факел, шагнул к воротам и толкнул створки. Они со скрипом разошлись. За воротами во тьме, почти без единого огонька, лежал город.

      – Запираются, говоришь? – посмотрел на светловолосого сына трактирщика Юайс.

      – Уважаемый! – повернулся судья к усачу, который вместе с седовласым едоком собрался возвращаться на постоялый двор. – У тебя есть комната?

      – Есть, – буркнул усатый. – Там же, где и у вашего почтения. По соседству. Под самым коньком моя каморка. Но какой я «уважаемый»? Бас мое имя. Травник я. По осени в этих краях селяне целебной ягодой торгуют. Если что, к вашим услугам.

      – А чего ж ты, Бас, спал за столом? – не понял судья.

      – Слух тонкий, – объяснил травник. – Дождь по крыше шумит, заснуть не дает.

      – Услышал, что ли, пакость эту? – спросил судья.

      – Услышал, – кивнул травник. – Он ведь сначала загрыз бедолагу, потом только зарычал.

      – Причем бедолага даже не пикнул, – заметил Юайс и нашел взглядом Гаоту, которая замерла тенью в двух шагах от судьи. – Ты как?

      – Испугалась… – прошелестела она. – Очень…

      – А чем воняет от него, Бас? – поинтересовался судья. – Знакомое что-то? Усы-то тебе нюхать не мешают?

      – Они у меня как у кота, – проговорил Бас. – Дрянью от бедолаги пахнет. С десяти шагов чую. Насчет ворожбы не скажу, но поверх вина с сонной травой влита в него смесь из мускуса, горелого жира и пьяного меда. Да еще сапоги обмазаны свиным дерьмом.

      – Это что за питье такое? – удивился судья.

      – Это не питье, – пробормотал Юайс. – У егерей это так и называется – дрянь.

      – Дрянь? – не понял судья.

      – Дрянь, – развел руками травник и двинулся обратно в трактир.

      – Дрянь, – кивнул седовласый в котто, вздохнул и тоже пошел прочь. Юайс смотрел им вслед так, словно видел в темноте. Сыновья трактирщика остались с отцом.

      – Жена у Цая – стерва, – буркнул трактирщик, выколачивая дрожащей рукой воду из трубки. – От нее он в этой будке прятался. Я его частенько тут видел. Она била муженька. За дело, конечно, за пьянство, но уж лучше б била и дальше…

      – Ну и где эти егеря? – поинтересовался Дойтен. – Магия, конечно, по нашей части, с этим еще разбираться и разбираться, но зверь-то – их? Ушел с добычей. Большой зверь и сильный. Ногу вырвал. Не откусил, а вырвал. Не, это не волк…

      – Медведь? – спросил