Терпкая лирика. Сборник стихотворений. Алеша Кравченко

увы, не лучше нас…

      Я Пушкину письмо вчера отправил…

      В нем сетовал на время и на власть.

      Не шуточно пенял ему на Бога,

      Мол, тот забыл о взбалмошной Руси.

      Добавил, что меня с супругой Гоголь

      В апреле на премьеру пригласил.

      Еще писал, что старику Монтеню

      Присуждена Гонкуров в этот год.

      Протоирею Александру Меню

      Был жалован чудеснейший приход.

      Писал, что Льву Толстому в Курской битве

      Рабочая повреждена рука,

      Что сочинил чудесную «Молитву»

      Мальчишка из Тенгинского полка.

      Что Достоевкий – глыба из гранита —

      Отправил Митю строить Беломор.

      Чаи гоняли Федоров и Сытин

      Под байки, что рассказывал помор.

      Что Пастернак тысячелетьем правит

      И за сестру свою хлопочет у царя,

      Что Блок и Гумилев сидят в «Варшаве»,

      С конквистадорами по-русски говоря…

      Что жалованье Филдингу подняли,

      А По уже который год не пьет…

      Уайлду ставят памятник в Версале,

      Сент-Женевьев по осени цветет.

      Как с новостями эдакими выжить?

      Как человеку это рассказать?

      Я в человечестве Всевышнего не вижу,

      Хотя, как звезды, выкатил глаза…

      Письмо я запечатал и отправил,

      И начал новое. Ведь римский друг – далек.

      Раз, мир немыслим без каких-то правил,

      Я их не повыдумывать не мог!

      Золотистое блюдце

      Гляжу я на небо, как будто в былое,

      И годы, что прожиты, тихо листаю.

      Они не покрылись забвенья золою.

      Они незабвенны – пора золотая…

      Но мысли печали роятся украдкой:

      А может быть – в детство вернуться? Вернуться…

      От детства остались лишь строчки в тетрадках,

      Да в небе – Луны золотистое блюдце…

      «Человек, Которому Больно…»

      Человек, Которому Больно,

      О своих не расскажет муках.

      Лишь печаль свою неземную

      Он в прекрасных выразит звуках.

      Так, что, их услыхав однажды,

      Вы воскликните: «Вот – счастливый!»

      С каждым звуком ему больнее,

      Но смеется он молчаливо…

      А когда переполнит сердце

      Боль его и рванет: «Довольно!» —

      Не поможет никто на свете

      Человеку, которому больно.

      И останутся только звуки,

      В тишине парящие вольно.

      А придет ли другой такой же

      Человек, которому больно?

      Спасибо, бутафоры!

      Вот занавес. Аншлаг. Театр бурлит.

      Идут «на бис» счастливые актеры.

      Нет лишь его – действительно убит —

      Перестарались, видно, бутафоры…

      Клинок был настоящим. Сквозь камзол

      Он грудь незащищенную ужалил

      И сердце обнаженное нашел —

      Нет