Седьмое чувство. Сборник юмористических фантастических рассказов. Макс Квант

удивился Павлик.

      – Ну у всех есть отчества… – воспитательница взяла павликову ручку и повела к выходу. – Моего папу звали Саша или Александр – значит, я Александровна. Ты, Павлик, Фёдорович… А как твоего дедушку зовут, папиного папу?..

      – Мой папа просто Федя…

      – Ой, горе луковое… Чиполлино, – она потрепала золотистую макушку Павлика. – Просто Федя… Вот я сейчас подойду к твоему папе и скажу просто… Федя, ваш сын…

      – Сан-сан-далик… – заголосил Павлик, тут же высвободился и подпрыгнул к утерянной обувке.

      – Ой, горе луковое… – вздохнула воспитательница, застёгивая вновь обретённую обувь.

      – Это не мой сандалик… – по-деловому ответил мальчик лишь по завершении операции.

      – А чей? – стараясь держать себя в руках, спросила Ирина Александровна.

      – Не знаю…

      И, правда, Павлик оказался обут в два левых сандалика разных цветов. Ирина Александровна осмотрела детские ножки, надеясь найти также по-разноцветному обутого ребёнка.

      – Полиночка, Полиночка, подойди сюда… Ну подойди, покажу что…

      Девочка-Полиночка с большим сиреневым бантом застенчиво прикусив губку и пряча за спиной что-то дотопала до воспитательницы.

      – А что у тебя в руках, Полиночка?..

      – Не-е… сначала ты… – протянула девочка с тем же таинственным видом заговорщика.

      Ирина Александровна потрясла карманы и извлекла на свет небольшую дежурную конфету. Совершенно ординарная сладость разочаровала девочку с сиреневым бантом, но она всё ж взяла её да той же ручкой, в которой у неё находился сандалик.

      – Меняемся? – ухватилась за обувку Ирина Александровна.

      – Меня… мся… – ответила Полиночка да отпустила-таки сандалик, тут же раскрашенными фломастером руками она развернула обёртку, и конфетка проследовала за щеку.

      – Так… – задумчиво вымолвила воспитательница, разглядывая разукрашенную обувку. – Это ещё что такое?..

      – Флоник…

      – Полина, ну сколько раз тебе говорить?..

      И три ручья слёз заструились по щекам Полиночки.

      – У… него… него ше… уфки… – ревела новоявленная художница.

      – И не только…

      Слоник-сандалик имел ещё как минимум глазки, хвостик и половину хобота, почему-то ровно левую…

      – Папа… – напомнил Павлик.

      – Конечно, папа… – воспитательница застегнула «слоника» на правой ножке Павлика, взяла его за руку и повела к раздевалке…

      Среди суеты переодевающихся малышей, ворчащих мамаш, потерянных вещей, слёз и пустых обещаний высокий молодой мужчина в костюме и при галстуке казался чужим. Будто он не из этого мира вовсе. Сидел он сгорбившись на лавочке и разглядывал настённую детскую живопись…