Сын зари. Дмитрий Казаков

что вроде бы говорил нечто подобное… но ведь в шутку, в шутку!

      Дальше шла цитата из «Апокрифа Иоанна» и какой-то бред про «капли Света Вечного».

      – Нет, нет… – прошептал Кирилл, переворачивая листок.

      Новоявленный «евангелист» Серега Матвеев записал все, что запомнил из их разговоров… зафиксировал все, что он нес, находясь в бреду… а нес он вовсе не мудрости – что-то насчет наказания отступникам, о пользе чистоты телесной, о том, что компьютеры – изобретение адское…

      – Ну что, все верно? – спросил Серега. – Если напутал, то я поправлю.

      – И зачем это? – Кирилл потряс бумажками.

      – Мы это используем, один читает вслух другим, а предписания исполняем. Непонятно, правда, как молиться, ты молитвам же нас не научил, только говорил, что нужно это делать.

      На пятом или шестом листке красовалась запись «обращайтесь к вышней истине каждый день, непременно вечером думайте о нем, всякое утро вспоминайте, и во тьме ночной мечтайте о ней».

      – Но это же ерунда, – сказал Кирилл, – я сам не понимаю, что имел в виду!

      – Я знаю, ты меня испытываешь, – в голосе Сереги не содержалось ни тени сомнения, он-то понимал все единственно верным способом.

      На Кирилла накатило желание отшвырнуть проклятые листки, а еще лучше сжечь, чтобы и следа их не осталось! Но следом за ним пришло головокружение, и он поплыл, потерялся, а когда немного пришел в себя, понял, что «евангелие» у него забрали, и что рядом хлопочет пожилая женщина с рыжими волосами.

      – Нельзя вам так переживать, – говорила она, глядя на «Сына Зари» с неприятной смесью страха и почтения, – пока еще слишком слабы… сейчас мы вас покормим, и все будет хорошо, рана зарастет…

      – Вы тоже верите, что я – пророк? – спросил Кирилл, когда ему принесли миску бульона.

      – Я уже и не знаю, во что верить, – горько ответила женщина. – Раньше для меня все было четко и ясно, а то, что случилось, этот сон, продлившийся много десятилетий… разрушило и простоту, и ясность… как такое можно объяснить, я не понимаю, и готова принять все, что угодно… Кушайте суп, пока не остыл, если все пройдет нормально, вечером дадим вам мяса.

      Кишки Кирилла кидались на ребра и грызли друг друга, и он не заставил себя упрашивать.

      После того, как поел, ощутил себя таким обессиленным, что едва не заснул. Удержался от дремоты только напряжением воли и, несмотря на несмелые возражения рыжей Клавдии Петровны, решил, что пора встать.

      А то отрубишься, а из тебя сделают чучело вождя и учителя, и выставят в мавзолее.

      – Ничего, я сам справлюсь, – сказал Кирилл, когда Серега попытался ему помочь. – Бегал же я с этой раной, и ничего?

      – И едва не добегался, – проворчала Клавдия Петровна, и заработала гневный взгляд бывшего десантника.

      Врачи были скептиками во времена Христа и Аполлония Тианского, и ничуть не изменились с тех пор.

      Кириллу принесли