Венецианский эликсир. Мишель Ловрик

в кружева, ведь одежда, находящаяся на теле, не подлежит обложению пошлиной. Более того, он очень любит медленно снимать с них кружевные оковы, когда они к нему приходят, влажные от коньяка и такие сочные. Те, что посмышленее, идут в помощники к шарлатанам. Они играют умирающих, которые чудесным образом излечиваются после принятия очередного волшебного зелья.

      Теперь экипаж въезжает на склад на Стоуни-стрит, и двое неизменно бодрствующих подручных, заметив приближение хозяина через глазок, распахивают незаметные ворота и закрывают их, как только экипаж въезжает внутрь.

      Валентин выбирается из экипажа и спешит по ступенькам в кабинет, где его помощник Диззом, склонившись над очагом, обжигает кусок веревки, которую позже продадут гинея за штуку как удавку заплечных дел мастера, ведь известно, что она эффективно помогает при болях в ушах. За ним на полке дьявольски поблескивает целый ряд бутылок. Тепло от огня приводит жидкость внутри них в движение, потому трупики различных существ, заспиртованные в них, начинают исполнять медленный балет. Эксперименты Диззома по созданию бальзамирующих жидкостей неожиданно пригодились в одном печальном деле. На этой неделе девять галлонов подобной жидкости было отправлено в Венецию, чтобы уберечь тело Тома от разложения. Его положат в оцинкованный гроб и отправят в Лондон. Валентин хочет поставить этот гроб на Бенксайде, чтобы все друзья смогли прийти и проститься с ним.

      – Что нового? – весело спрашивает Валентин. Со времени гибели Тома он уже готов ко всему.

      Диззом улыбается. Из-за любви проверять действие собственных препаратов на себе и последующего общения с зубными шарлатанами у него во рту остались только золотые зубы да деревянные пни.

      Радуясь приезду хозяина, Диззом забывает о том, чем занят. Часть веревки загорается, источая тяжелый аромат дегтя. Он тут же макает веревку в кувшин с жидкостью, которая начинает шипеть и булькать. Несколько капель попадают на лоб Диззома, на который надвинут грубый розоватый парик, насквозь пропитанный жиром, застывшим в различных причудливых формах. Его ладони покрыты нежной розовой кожей, но тыльная их сторона заскорузла и густо заросла седыми волосками вплоть до второго сустава каждого пальца. У Диззома давно вошло в привычку стоять, повернув ладони к собеседнику. Когда ему приходится что-то делать ими, он отворачивается от возможных свидетелей и так быстро принимается за дело, что со стороны ладони становятся похожи на расплывчатые кляксы.

      Валентин делает шаг навстречу ему и кладет ладонь на плечо слуги.

      – Чем я могу вам помочь, дорогой мой? – ласково спрашивает Диззом. – Я вижу, вы что-то замыслили.

      Он кладет веревку на стол и поднимается, глядя в глаза хозяину.

      – Ну, ты прав. Речь идет об одной женщине, – немного застенчиво отвечает Валентин. Диззом мягко усмехается, открывая целую батарею пустых коронок на месте задних зубов, куда,