Орда. Дмитрий Барчук

сказала, что сорокалетний мужик способен на такое, ни за что бы не поверила. А какой он нежный, деликатный! Я перед тобой в неоплатном долгу… – Лариса Ивановна еще что-то лепетала в трубку про союз двух сердец, про гороскопную совместимость, а у Марины Кирилловны при каждом ее слове сжималось сердце и давило грудь.

      – Хватит! – резко отрезала Аксакова. – При встрече расскажешь подробнее. Я очень рада за тебя и за Владимира, что вы нашли друг друга. А сейчас у меня много дел. Извини.

      Она отключила трубку и швырнула ее в глубокое кресло. Потом наорала на Клаву, что та плохо вытирает пыль с мебели. В доме нечем дышать. Досталось и Аленке за то, что та бездельничает целыми днями, громко врубает дурацкую музыку и вообще ни о чем не думает. Наконец рассерженная женщина добралась до своего кабинета, рухнула на тахту и зарыдала в подушку, чтобы никто не слышал.

      Раздалась телефонная трель. Аксакова не хотела брать трубку, думала, что опять звонит эта счастливая дура.

      Но снизу послышался громкий голос служанки:

      – Марина Кирилловна, ответьте, пожалуйста. Это ваш муж из Москвы.

      Марина Кирилловна проглотила последний всхлип и ответила усталым голосом.

      – Я в больнице, – сказал супруг. – Вчера вечером наш джип обстреляли на Рублевском шоссе. Охранник убит, водитель тяжело ранен.

      – А ты?! – закричала Марина. – Андрей, что с тобой?

      – Так, легкая царапина. Плечо задело слегка. Пуля прошла по касательной. Обещают завтра выписать, – успокоил, как мог, муж.

      – Это все из‑за этого дурацкого месторождения! – завопила женщина. – Мне тоже звонил какой-то тип и угрожал. Давай откажемся от него. Продадим к чертовой матери. И забудем.

      – Ну уж, дудки! Руки у них коротки, Маринка! Не на тех нарвались. Не волнуйся, я им хвосты-то подожму. Ты только себя и Аленку береги. Никто из вас чтобы на улицу без охраны ни шагу.

      – А Алешка? Ты о его безопасности позаботился? – спросила жена.

      – Будь спок, Мариненок. Мы прилетаем вместе послезавтра утром. Пасху отметим всей семьей. Готовьтесь, – ответил Андрей Александрович.

      – У него же сессия на носу…

      – Тут отдельная история. Дома расскажем. Пока. Целую.

      К встрече Рождества в доме Асташевых готовились загодя. Бабка Пелагия голодала уже неделю. А в сочельник даже малым ребятам Митьке и Настьке ни от родной мамки, ни от теток не перепало и маковой росинки. Сорванцы поодиночке прокрадывались на кухню и норовили стащить со стола ароматный пирожок с мясом или расстегай с осетриной, но всякий раз получали по рукам и ретировались ни с чем.

      Да что там детвора! У нас с Ванькой от ароматов, исходивших с кухни. Животы скручивало. Так жрать хотелось. Надо заметить, что за полтора месяца моего пребывания здесь я очень подружился с этим молодым человеком. И хотя по возрасту мы были ровесниками, но фактически он приходился мне пасынком.