Пленник железной горы. Генри Лайон Олди

сочный хруст из позвонков, треск из суставов. Кровь бултыхалась во мне от увесистых шлепков.

      – Ой! Ай! Уй!

      – А здесь?

      – Ы-ы-ы…

      – Очень хорошо.

      Куо-Куо сидела в углу на корточках. Радовалась моим истязаниям. Ну, в углу – это я для красного словца. Ураса-то круглая! А радовалась – это точно. «Айхал[21]! – вскрикивала шепотом. – Айхал!» Почему шепотом? Отца боялась, наверное. Выгонит, или на крюк подвесит. Я ведь помню, он ей обещал крюк. Тогда, в конюшне, я ему не поверил. Думал, грозит для пущей острастки. А может, шутит.

      Теперь верю. Ы-ы-ы!..

      Превратив меня в холмик рыхлой земли, кузнец угомонился. Придвинул табурет, сел. Огромный, корявый, затряс ручищами. Мне даже померещилось, что с пальцев Кытая Бахсы летят сверкающие капли – вода, а может, расплав. Я вжал затылок в плечи: сейчас, вот сейчас обожгут! Огнем или холодом, но обожгут!

      Ничего, обошлось.

      – Годится, – буркнул мастер Кытай.

      Так говорят о рядовом топоре, вышедшем из-под молота.

      – Завтра встанешь. Все, отдыхай.

      Уйдет, догадался я. Уже уходит. Интерес кузнеца ко мне стремительно угасал. И тут – хотите, верьте, хотите, нет – я понял, что сделаю, и ужаснулся. Я, сопляк-желторотик. Я, чудом выбравшийся живым из горна. Я рискну объехать на кривой самого Кытая Бахсы? Мне что, последний умишко огнем выжгло?!

      – Ну да, – сказал я. – Ну да, конечно.

      – Что – ну да?

      – Ну да, говорю. Я бы на вашем месте тоже расстраивался.

      Кузнец хотел встать, но раздумал.

      – Ты? На моем месте?

      – Ну да…

      – И с чего бы это ты расстроился?

      – Вы же не меня хотели. Ну, в работу взять. Вы брата моего хотели…

      Мастер Кытай не был воро́ной. Да и я валялся на лежаке без лука. Лицом к стенке, спиной к кузнецу. И всё равно сердце ёкнуло: дружок, ты ему в глаз всадил! В самую зеницу. Без промаха.

      – Хотел, – признал кузнец.

      Чувствовалось, что это у него больная тема.

      – Я что? Обычное дело. А вот мой брат…

      – Твой брат – это да. Ты, я вижу, парнишка смышленый. Чуешь, где настоящая работа! Такая работа в жизни один раз случается. Я, знаешь ли, ночью сплю и вижу…

      Он заворочался. Должно быть, показывал, как он спит и что видит.

      Я ждал, боясь спугнуть. Вспоминал: мы с Мюльдюном подъезжаем к Кузне, нам навстречу бежит черный адьярай. Бежит, радуется; подбегает и скисает вчерашним молоком. «Это брат, что ли? Разве ж это брат?!» И еще: «Мне доложили, ты брата везешь. Я обрадовался. Думаю, наконец-то!..» Весь разговор – при мне, не стесняясь. Ты ведь знал про моего загадочного брата, мастер Кытай! Ты знал, что Мюльдюн знает! Ты только не знал, что не знаю я, и знать мне не надо.

21

«О, какая радость!» Возглас благопожелания, выражения радости по какому-либо случаю.