Котики и кошечки (сборник). Елена Арсеньева

по увлекательным деревенским домам, заборам и кустам, будет много замечательных встреч и героических поединков. Кот немигающим взглядом смотрел на огонь в печи.

      Иван Матвеевич направлялся к сторожу. Сторож – отец-герой, жил всю зиму в маленькой сторожке. У него было пятеро детей, жена – повар на одной из местных фабрик – и четыре кошки.

      – Что ты в заборе еще одну калитку не сделаешь? Ума не хватает сообразить! – привычно начал Иван Матвеевич, но потом вспомнил, что пришел с просьбой. – Кота возьми на зиму? Уезжаю я через неделю. Деть некуда.

      – Матвеич, ты чего?! – воскликнул сторож. – Куда я тебе кота дену, если у меня четыре кошки?! Хочешь, чтобы я с ума тут сошел?! Нет, не проси даже.

      – Я денег тебе дам. – Иван Матвеевич зло посмотрел на сторожа.

      – И что, что я с этими деньгами буду делать?

      – Еду ему будешь покупать. И себе останется.

      – Нет, сказал, нет, значит, нет. Мне еще тут выводка котят не хватало.

      Последних слов Иван Матвеевич не слышал. Он уже месил снежную грязь у калитки Марьи Семеновны.

      Марья Семеновна, увидев на крыльце такого гостя, поджала губы:

      – Я слушаю вас, Иван Матвеевич.

      Полковник увидел кучу накрахмаленных салфеточек, картинки, вышивки по стенам, засушенные розы в высоких вазах, услышал гомон «скотного двора» и понял, что здесь его просьба будет тоже неуместна.

      Вернувшись домой, он застал кота спящим на теплом полу у печки. Будить его не стал, а аккуратно перенес к себе на постель. Уложив в ногах, он сам разделся, лег, свернулся большим угловатым калачом, чтобы не помешать коту. Так они проспали всю ночь – кот, развалившийся во всю ширь кровати, и Иван Матвеевич с затекшими ногами.

      С утра полковник достал доски, гвозди, молоток и стал строить дом для кота. Кот сначала безмятежно за всем этим наблюдал, отвлекал Ивана Матвеевича разными праздными разговорами, а потом как будто что-то понял и замолчал. Свернувшись клубочком на террасе, он только щурился и вздыхал. Потом исчез на весь вечер и появился, неся в зубах мышь-полевку. Мышь он положил перед полковником.

      – Ты чего, сдурел? – ахнул полковник. – Зачем ты ее принес?

      – Может, мяса поедим? До следующей весны вряд ли попробовать доведется. – Кот отошел в угол и принялся выковыривать занозу из лапы.

      – Мяса, мяса! Где его взять, мясо-то? – полковник газеткой поддел мышку и швырнул за забор.

      Вечером они ели тушенку, купленную в поселковом магазине.

      – Вы бы курицу взяли, вон свежие, парные. Только привезли. И дешевле и выгоднее, – продавщица Лариска к старику относилась хорошо. Он ей чем-то напоминал отца. Правда, отец пил и утонул весной на той стороне реки, у села Петрово-Дальнее.

      – Сказано тебе тушенку, давай тушенку.

      Лариска положила на прилавок банку тушенки и засунула в карман старика горсть карамели.

      – Будете есть и меня вспоминать.

      – Охота была, – буркнул тот. – Но все равно, спасибо.

      За столом к тушенке Иван Матвеевич налил себе стопочку