Роль читателя. Исследования по семиотике текста. Умберто Эко

которую надо исполнить, стимул, который подстегивает воображение. Впрочем, такое описание принадлежит уже современному искусствоведению, сформулировавшему «эстетические каноны» барокко. Было бы рискованно интерпретировать поэтику барокко как осознанную теорию «открытого произведения».

      В эпоху между классицизмом и Просвещением возникло еще одно понятие, представляющее для нас интерес в данном контексте. Речь идет о понятии чистая поэзия, которое обрело популярность именно потому, что универсальные идеи и абстрактные каноны вышли из моды, в то время как английский эмпиризм все более решительно ратовал за «свободу» поэта и таким образом подготавливал почву для будущих теорий художественного творчества. От деклараций Э. Бёрка об эмоциональной силе слов[98] был всего лишь один небольшой шаг к учению Новалиса о чисто намекающей (evocative, evocativo) силе поэзии как искусства расплывчатых смыслов и смутных очертаний[99]. Идея теперь считается тем более оригинальной и стимулирующей, «чем больше возможностей она дает для взаимодействия и взаимосближения понятий, воззрений и мнений. Лишь в том случае, когда произведение искусства являет множество интенций, множество смыслов и, главное, большое разнообразие способов, какими его можно понять и оценить, – лишь в таком случае мы можем заключить, что оно имеет жизненный интерес и представляет собой чистое выражение личности»[100].

      Завершая речь о природе романтизма, полезно вспомнить, когда и где впервые появилась осознанная поэтика «открытого» произведения. Время – конец XIX века, эпоха символизма; текст – «Art Poétique» Поля Верлена:

      De la musique avant toute chose,

      Et pour cela préfère l’impair,

      Plus vague et plus soluble dans l’air,

      Sans rien en lui qui pèse ou qui pose[101].

      Программное заявление Малларме еще более эксплицитно и резко: «Nommer un objet, с’est supprimer les trois quarts de la jouissance du poème, qui est faite du bonheur de deviner peu à peu: le suggérer… voil le rêve…»[102]. Важно, чтобы с самого начала никакой определенный и однозначный смысл не навязывал себя воспринимающему сознанию. Пробелы вокруг слова и другие типографские приемы, пространственная организация страницы с поэтическим текстом – все это должно способствовать созданию некоего ореола неопределенности вокруг текста, должно придавать ему бесконечные суггестивные возможности.

      Стремление к суггестивности – это сознательное усилие «открыть» произведение искусства для свободной реакции адресата. Произведение, которое «намекает», «наводит на мысль» («suggests»), – это такое произведение, которое может быть воспринято или исполнено с вовлечением всех эмоциональных и творческих ресурсов адресата-интерпретатора. Когда мы читаем поэзию, мы пытаемся настроиться на восприятие того эмоционального мира, который предложен нам поэтическим текстом. И это еще более справедливо в случае тех поэтических текстов, которые сознательно основаны на суггестивности, потому что подобные тексты призваны стимулировать внутренний

98

Очевидно, имеется в виду следующее высказывание Э. Бёрка: «Слова… в состоянии часто воздействовать на нас столь же сильно, как и вещи, которые они представляют, а иногда и гораздо сильнее» (Бёрк Э. Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного: М., 1979. С. 196).

99

Вероятно, У. Эко имел в виду суждения Новалиса о поэзии, содержащиеся в его «Фрагментах». Например: «Чувство поэзии имеет много общего с чувством мистического. Это чувство особенного, личностного, неизведанного, сокровенного… Оно представляет непредставимое, зрит незримое, чувствует неощутимое и т. д.».

100

Об эволюции (в этом смысле) поэтов эпохи предромантизма и затем романтизма см.: Anceschi L. Autonomia ed eteronomia dell’arte. 2^a ed. Firenze: Vallecchi, 1959.

101

Музыку прежде всего – // и поэтому предпочитай нечеткое (букв. нечетное), // более расплывчатое (смутное, неопределенное) и более растворимое в воздухе, // в чем нет ничего, что весит или что утверждает (устанавливает) (фр.).

102

Назвать предмет – значит уничтожить три четверти наслаждения поэзией, которое состоит в счастии постепенного угадывания: намекать… – вот мечта [поэта]… (фр.).