Вспомни меня, любовь. Бертрис Смолл

мне иной раз бывает нелегко справиться со своим настроением. А королевская фрейлина должна быть образцом благопристойности, сдержанности и достоинства. Как же я смогу выполнять эти требования, если мои братцы будут постоянно выводить меня из равновесия?

      – Почему это ты так решила? – спросила ее бабушка.

      – Да потому что они – маленькие дикари! – в сердцах бросила Нисса. – Им только того и надо – помучить меня.

      – Если бы это не было так забавно, дорогая сестрица, – заявил, ухмыляясь, Филипп Уиндхем, – мы бы уже давно оставили тебя в покое.

      Леди Морган снисходительно заулыбалась.

      – Ты такой непослушный мальчик, Филипп, – нежно проворковала она. – Тебе и вправду следовало бы оказывать больше почтения своей старшей сестре. Она теперь займет положение, какого еще никогда не удостаивалась ни одна из женщин нашей семьи. Быть фрейлиной королевы – великая честь.

      – Думаю, быть возлюбленной короля – еще большая честь, – вежливо возразил наследник рода Лэнгфордов.

      Леди Морган была шокирована.

      – Где это ты такого наслушался? – вскричала она, побледнев от возмущения. – Кто рассказал тебе эти басни?

      – Ой, бабушка, – вмешалась Нисса, – да мы давно знаем о мамочкиных приключениях при дворе. Она всегда говорила, что лучше сама расскажет нам, чем какой-нибудь недоброжелатель представит все в дурном свете. Папа согласен с ней. И теперь, когда мы знаем правду, никто не сможет смутить нас сообщением, что наша мама несколько месяцев была возлюбленной короля Генриха. Никому от этого никакого вреда не было, никаких незаконнорожденных – тоже. Наоборот, если бы король не чувствовал себя в какой-то мере в долгу перед мамочкой, мы не попали бы теперь ко двору. В конце концов, Уиндхемы из Риверс-Эджа не такие уж важные птицы, чтобы претендовать на должности фрейлин и пажей.

      – Ну знаешь ли! – задохнулась леди Морган. – Ну это уж чересчур!

      – Ах, мама, да не переживай ты так из-за пустяков! – не выдержала графиня Марвуд. – Нисса абсолютно права и очень здраво рассуждает. Как только при дворе узнают, чья она дочь, на нее обрушится поток грязных сплетен о прошлом ее матери. Для Ниссы, Филиппа и Джайлса гораздо лучше заранее подготовиться и знать правду, нежели пасть жертвой злобных сплетников. Учти, большинству придворных просто нечем заняться, кроме как болтовней. Злословие для них – основной вид времяпрепровождения, способ существования.

      – И ты готова сама вернуться к такой жизни, оставив детей на попечение слуг? – драматически воскликнула леди Морган.

      Она никогда не уезжала далеко от дома и даже ни разу не была в Лондоне.

      Блисс засмеялась:

      – Мама, я родила Оуэну трех сыновей и дочь. Он обещал мне, что мы вернемся ко двору, как только дети смогут обходиться без меня. По-моему, это время давно настало.

      – И к тому же здесь остаюсь я, – добавила ее сестра. Блайт всегда была миротворцем.

      – Наверное, мне нужно сшить новые платья? – встрепенулась Нисса.

      Разговоры