И смех, и слёзы, и любовь. или Детективные приключения партийной активистки. Наталья Бессонова

соратникам-землякам о сдаче подписей, о том, как вручила сумку незнакомому усатому мужчине, приняв его за своего однопартийца только потому, что он ей приветливо, по-дружески улыбался, и о том, как веселились потом все вместе.

      – Ну, Устинова, ты даешь! – выдохнул возмущенный Надеждиным легкомыслием Серега, – прямо даже аппетит испортила! – Серега, несмотря на крайнее возмущение, отчитывал Надежду в обычной своей шутливой манере балагура.

      – Тебя и на минуту одну оставлять нельзя, Надюха! У тебя партийные деньги из-под носа уводить станут, а ты будешь только смеяться! А что людям дома скажешь? – Серега просто кипел от возмущения, – как расплачиваться-то будешь? Тебе сколько работать за эти деньги?

      Надежда молчала. Она уже пожалела, что рассказала друзьям об этом случае.

      – Тебе, Надин, симпатичный мужик улыбнулся, а ты уже и рада! Растаяла! Влюбилась, что ли? Ты уж свои симпатии проявляй как-нибудь в свободное от партийной работы время! Сумку с партийными деньгами отдала! Где у тебя мозги-то были, Надюха? Ты же почти кандидат наук! Я думал, что кандидаты наук как-нибудь посерьезнее бывают!

      Надежда действительно готовилась к защите кандидатской диссертации по общей педагогике, но не сейчас, а через год. В этом году она решила довести до конца партийные дела, а это требовало сил и времени.

      – Ну, вот как только защищусь – сразу «как-нибудь посерьезнее» стану, – ответила Надежда.

      – А бесполезно, Надюха, это не лечится! Я тебе как психиатр заявляю: ты такая и останешься! – Сергей скорчил рожицу, которую сам же называл «жизнерадостной улыбкой сумасшедшего».

      – Да ладно тебе, Сережка, что ты развыступался, все же нормально, – засмеялась над рожицей Надежда.

      – А ты слушай, слушай критику-то, Устинова! Кто тебе еще, кроме друзей, правду в глаза скажет? Или не нравится, когда против шерстки-то? – продолжал Серега.

      – Да иди ты, Серега, с критикой своей! – беззлобно огрызнулась Надежда.

      – Вот так всегда! Как только правду тебе скажешь – сразу «иди ты»! Не любишь ты критику, Надюха, – совсем не обидевшись, ответил Сергей.

      – Критика должна быть конструктивной, а у тебя – одни обвинения да диагнозы, без рекомендаций и рецептов.

      – Рекомендации? Пожалуйста: Надюха, не приставай на улице к посторонним мужикам, – назидательно произнес Серега, – и не отдавай им сумку с партийными деньгами. А «усатость» и «пушистость» – это еще не признак порядочности. Непонятно – откуда у тебя такие странные ассоциации. Гитлер вон тоже усатый был!

      – Надежда, а ты хоть в партию-то вступить сагитировала потом того усатого? – спросил с иронией усатый Стас, до этого молча наблюдавший за беседой и с преувеличенным неодобрением поглядывающий на Надежду, – столько секретной информации ему выложила и отпустила просто так?

      – Нет, – просто ответила Надежда, – не сагитировала.

      – А что так? Во мнениях не сошлись, или в диагнозах? По-моему вы оба… того, – засмеялся Серега, покрутив пальцем