«Дром» у дороги. Будни одной компании. Максим Удинский

были разбросаны увесистые живописные камни, присмотревшись, Стаханов понял, что они там не просто так. Он вспомнил, что нечто такое в своих садах делали, кажется, японцы, камни там служили для некой эстетики, но Стаханов не помнил подробностей. Двора как такового не было, был дом, был сад, и были непонятные витиеватые дорожки из керамических плиток. Все было не обычно, но крайне несимметрично, по мнению Стаханова.

      – Заходите, – позвала его Максимилла.

      Стаханов прошел внутрь. Первое, что он заметил – целую батарею высоких расписанных под какую-то древность амфор, они занимали большую часть холла. Стаханов ногой задел ручку одной из них, амфора издала глухой звук. Максимилла обернулась:

      – Осторожнее, эти чернофигурные хрупкие. Проходите налево, в комнату, я сейчас буду. – За ней хлопнули двери.

      Стаханов прошел, куда его пригласили. Обширная гостиная имела довольно обычный вид, все как у людей – телевизор, напольные лампы, книжный шкаф забитый толстыми томинами, диван и пара кресел. В углу стояла широкая ваза, а точнее почти бочка, явно работы Гончара (Стаханов видел похожие в городской мэрии). Непонятно имела ли она практический смысл или чисто декоративный, Стаханов даже заглянул внутрь – а не забита ли она окурками или пивными крышками (так например, поступали в той же мэрии).

      Стряхнув с волос капельки дождя, он сел на диван. Стал разглядывать стены – оказалось, что в углу, между окном и одним из кресел на обоях кто-то грубо намалевал непонятные детские каракули. Стаханову стало интересно, он поднялся и подошел поближе. Рисунок был нанесён жирным фломастером. Четыре человечка, один на коне и один с копьем и щитом, еще двое убегало от них вправо, пятый человечек лежал у ног схематичного коня, вокруг были беспорядочно нарисованы черточки, явно обозначавшие разбросанные копья и стрелы.

      – Скромностью вы я вижу, не страдаете, – донесся из-за спины голос Максимиллы.

      – Не каждый день видишь такое детское творчество на обоях. Неужто, тоже работа Гончара? – улыбнулся Стаханов.

      Максимилла теперь была без куртки.

      – Это детские воспоминания, – серьезно сказала она. – Одно из первых.

      Стаханов хотел задать новый вопрос, но Максимилла жестом пригласила его сесть на диван. Сама она села в кресло.

      – Давайте начнем без длинных вступлений, – сказала она. – Вы курите?

      – Нет, а вы? – Стаханов намерено соврал и постарался сохранить непринужденный тон. Он терпеть не мог официальной манеры.

      – Смотря с кем и смотря, в каких условиях, – Максимилла закинула ногу за ногу и достала тонкую пачку сигарет. Рука Стаханова невольно дернулась к карману, где лежала зажигалка. Она это заметила.

      – Не волнуйтесь, у меня есть, – сказала Максимилла.

      Стаханов во второй раз почувствовал себя не в своей тарелке. На такой простой вещи провалился как пацан, на собственной маленькой лжи. Что-то со мной не то, беспокойно