Любовница депутата (сборник). Сергей Бакшеев

Смотрю, у них за сиденьем около стекла коробка лежит, вроде как с куклой, вся в ленточках, в целлофане, красивая коробка. Я и говорю, покажите, пожалуйста, что у вас там. Тут они и засуетились. Что вы, это мы подарок везем, развязывать нельзя, красота нарушится. Но я спокоен, покажите, говорю, и всё. Мужик побледнел, залебезил, и так подойдет и этак, улыбается, будто кислых помидоров объелся, короче, подлизывается. Я беру коробку, развязываю, приоткрываю, а там – валюта. Полная коробка дойч марок! Мужик сразу ладошкой мою руку прикрывает и шепчет, мол, половина тебе, половина мне, только тихо. Я, конечно, ха-а, не на такого напал, а он подлюга финку вынимает и на меня. Ну, тут я пару приемчиков применил, он к верху пузом плюхнулся, а Володька в это время девицу охомутал, она, видишь ли, за пистолетик изволила схватиться. Короче, повязали мы их, что надо конфисковали, а им от ворот – поворот.

      Лена неожиданно остановилась, я пролетел на несколько метров вперед, затормозил и обернулся:

      – Ты чего?

      – Это, правда, так всё и было? – недоверчиво спросила она.

      – Да, конечно, – ответил я, потупил взгляд и затоптался на месте.

      – Вас медалями наградили?

      – Какие там медали. Для нас – это обычное дело, – сообразив, что действительно малость подзагнул, вяло ответил я. – Пойдем лучше, а то тебя родители, наверное, ждут.

      – Мы уже пришли, – сказала она и направилась во двор. – А скажи, как вы с ними общались, ведь иностранцы на разных языках говорят?

      «Вот, черт! Действительно, как же с ними пограничники разговаривают?» – подумал я.

      – Да, это… Сама понимаешь, десяток фраз, слова одни и те же, можно, короче, выучить. Да и жестами… В общем, общаться можно. И ты знаешь, многие из них по-русски неплохо кумекают, учатся, наверное, заранее, чтоб ехать-то к нам. И переводчики при некоторых бывают.

      Мы вошли во двор и остановились у подъезда. Фонарей здесь не было, бледный свет лестничных клеток и зашторенных окон слегка подсвечивал выбившиеся из прически Ленины волосы, а ее лицо скрывала темнота.

      – Тут я живу, – тихо сказала девушка, помолчала некоторое время, видимо, чего-то ожидая.

      Я тоже ждал. Ждал, когда останусь один, и косил взгляд на ближайшие кусты.

      – Мне пора, – вздохнула Лена.

      «Да уходи ж ты!» – мысленно просил я.

      – Пока! – Лена тряхнула головой и, томно повернувшись, скрылась в подъезде.

      Я облегченно вздохнул: наконец-то я один! Хорошо, что не топтались, не понадобилось выдумывать глупые шутки, я и так черти чего насочинял. И целоваться не пришлось – тоже хорошо. Да и как целоваться с теми, кто очки носит? Непонятно.

      Я шагнул к кустам, рука уже расстегивала ширинку.

      – Сережа! – окликнули меня сзади.

      Я обернулся. Лена высунулась из подъезда, улыбалась и крутила плечами.

      – Хочешь, посидим немного? – предложила она.

      Я сморщился и сжал живот. Плотина, готовая открыть шлюзы, отозвалась ноющей болью.

      – Никакой я не