Всех скорбящих Радость (сборник). Юлия Вознесенская

все доченька, хозяюшка моя дорогая! Она и сама ожила, плакать по ночам перестала. И учиться, представьте, лучше стала, несмотря на все свои хозяйственные заботы! А я-то как приду с работы и увижу, что она в мамином передничке у плиты хлопочет, обед мне разогревает, – и знаете, Нина Федоровна, – тут он понизил голос, – кажется мне, что за ее спиной невидимо стоит наша мама и подсказывает ей. Как будто помогает. А может, так оно и есть? Ведь она мамина дочка!

      Большая стирка

Сны Ольги Павловны

      – Мамочка, ну поехали со мной в Изборск, пожалуйста! Как я тебя тут одну оставлю в таком состоянии? Я бы сама с тобой осталась, но у меня же школа, сама понимаешь! – Лидия Николаевна работала директором школы и после похорон отца должна была вернуться к себе в Изборск, а мать никак не соглашалась ехать с нею.

      – Не могу, доченька, никак не могу, и не проси! – говорила Ольга Павловна. – Как я папу одного сразу оставлю, могилку его брошу? И дел у меня дома полно: надо все убрать, перестирать…

      Квартира родителей и впрямь за время долгой болезни отца была запущена: окна не вымыты с прошлого года, хотя уже был конец мая, шторы тоже давно не стирались, пыли кругом полно.

      – Да брось ты все, мама! Поедешь со мной, поживешь на свежем воздухе, отвлечешься немного от горя… А потом у меня будет отпуск, и мы вместе вернемся и сделаем и уборку, и даже ремонт.

      – Нет-нет, не уговаривай, Лидуся, не поеду! У меня одной стирки сколько…

      – Ну так давай все соберем и в прачечную сдадим!

      – Нет, папины вещи я должна сама все перестирать.

      – Ну а это еще зачем? Папа никогда ничего не имел против прачечной, он даже сам иногда туда белье носил и приносил обратно.

      Лидия Николаевна улыбнулась, вспомнив, как ее отец, бравый капитан первого ранга, помогал «своим девочкам» по хозяйству, когда бывал не в море: сам ходил на рынок за картошкой, делал разный мелкий ремонт в квартире и разбирался с прачечной. Он только требовал, чтобы грязное белье было сосчитано и переписано дома и аккуратно сложено в чемодан: он не то что с узлом каким-нибудь, но и с дорожной сумкой стеснялся ходить по улицам, будучи в морской форме. А без формы он и не ходил никогда, разве что летом в отпуске, на юге.

      – Папины вещи надо отдать бедным, – сказала Лидия Николаевна матери. – Нельзя их хранить, это не по-православному.

      – Папа твой не такой уж и православный был, Лидуся. Скорее, как я: Бог у нас в душе, а не в храме. Это ты у нас неизвестно в кого такая церковница уродилась, а папа и в церковь никогда не ходил.

      – Ходил! И меня водил в детстве в Никольский собор, мы с ним свечки ставили.

      – Ах, ну это у них, у моряков, такая традиция была – перед выходом в рейс пойти в Никольский собор и поставить свечку Николаю Угоднику. Собор-то так и называется – Морской.

      – Значит, все они были верующими, хотя и не церковными, вот святитель Николай за них и молится.

      – Очень помогли молитвы твоего Николая Угодника моему Николаю! Сколько же он страдал, бедный, перед смертью!

      – А священника