Академия темных. Игра на выживание. Лика Верх

ситуация выйдет, если меня стошнит в коридоре, а туалет, по закону подлости, слишком далеко. Тьма…

      Во рту уже начал ощущаться ужасный привкус… Неужели не успею? Я бежала к туалету, подозревая, что еще чуть-чуть, и надобность в нем отпадет.

      Внезапно я в кого-то врезалась, и меня прорвало.

      Боже, как это ужасно. А еще ужасней осознавать, что тебя прорвало на чьи-то начищенные до блеска ботинки.

      – Я тоже безумно рад нашей встрече, – брезгливо произнес кто-то.

      Согнутая пополам, я не видела того, кому принадлежал голос, и меня совершенно не вдохновляла перспектива приветствовать жертву моей чувствительности. С опущенной головой, пытаясь унять второй позыв, я села на каменный пол и привалилась к стене.

      – Так меня еще никто не встречал.

      С чем и поздравляю тебя… Витор. Я подняла глаза и поняла – не ошиблась.

      Боги, за что вы так со мной? В чем я провинилась? Почему именно он оказался в коридоре? Почему именно в этот момент? Почему не сошел с моего пути? Почему-у-у?..

      Уткнувшись лбом в колени, не смогла сдержать разочарованный вздох.

      Я рассчитывала, что он уйдет, но он не двигался с места. Ботинки уже сияли как новые, пол тоже был чистым, как будто ничего не произошло.

      – Долго собираешься сидеть на полу?

      Я промолчала.

      – Не холодно, нет?

      Вообще у нас война, а на войне с врагами не разговаривают, разве что пытают.

      – Не хочешь говорить?

      Что-то голосок у него подозрительно добрый.

      – Тогда читай. – Он протянул мне свиток.

      Печать разломана, значит, сам уже ознакомился.

      Красивым размашистым почерком в послании было написано:

      Ирэне, дорогая, я соскучилась. Почему не отвечаешь на наши письма? Мы с отцом волнуемся. Чтобы сегодня же явилась домой! Витора бери с собой, нечего жениха без присмотра оставлять. Они, мужики, такие: чуть не углядишь, он уже служанке юбку задирает!

      Похихикав, стала читать дальше:

      Тут на днях, представляешь, захожу на кухню, а отец твой, кобелюка, сидит, пирожки кухаркины нахваливает. Я-то знаю, что за «пирожки» он ей нахваливал!

      Что-то я отвлеклась. Ах да, я с ректором уже договорилась, он вам переход откроет сегодня в 18:00. И без разговоров! Ты меня знаешь, я повторять два раза не люблю.

      Целуем тебя, твои мама и кобелюка проклятый.

      Высокие отношения, что тут еще скажешь.

      Мне все понятно, кроме одного: какого черта со мной должен быть Витор?

      – Мистер Лассен, вы прекрасно знаете, что я не могу сейчас явиться к родителям. – Сидя на полу под его пристальным взглядом, я ощутила себя тараканом, который пискнул, не имея на то права, за что и получил со всего маху тапкой.

      Меня рывком подняли на ноги.

      – Назовешь меня при родителях «мистер Лассен» – убью.

      Не впечатлила меня эта угроза.

      – Кобелюка проклятый! Так лучше?

      Он до боли сжал мою руку выше локтя. Синяк будет. Только гордость и у меня есть.

      – Руку отпусти, – прорычала