Дарианна. Жизнь во сне. Александр Самсыкин

– не враг. Это компас. Она указывает на места, где вас обокрали, подменив ваши мечты суррогатами. Дарианна учится этому, когда замечает, что её «счастливые» воспоминания пахнут пластиком. Настоящие были спрятаны в подвале сознания – помятые, пыльные, живые.

      Приглашение к танцу на краю системы

      Эта книга – не инструкция. Не манифест. Это зеркало, поднесённое к трещине в вашей повседневности.

      Когда будете читать, обращайте внимание на:

      Осколки снов в тексте – они вшиты, как нити в ковёр.

      Паузы между абзацами – там звучит ваше забытое «я».

      Свои реакции. Если захочется плакать – не останавливайте. Слёзы – это код, разъедающий ржавчину иллюзий.

      Последнее предупреждение (или приветствие)

      Если вы ищете утешения – закройте книгу. Здесь нет обещаний, что будет легче.

      Если готовы увидеть, что ваши «странности» – на самом деле крылья, сплющенные школьной скамьёй…

      Если допускаете, что Бог – не надсмотрщик, а попутчик в побеге…

      Тогда – добро пожаловать в игру, где правила пишутся вашим дыханием.

      Дарианна ждёт вас на первой странице. У неё в руках цветок, растущий из трещины в экране вашего гаджета. Он говорит:

      – Пора. Они не спрятали душу. Они её посадили.

      Пролог: «Земляния. Последний вздох перед рассветом»

      Он принёс её в тот день – девочку с глазами цвета незабудок, которая ещё не знала, что станет трещиной в стене между сном и явью. Но это случится позже. А пока ветер был просто ветром: невидимым, безликим, как само время. Он гулял меж башен Землянии, играл листьями древних дубов и шептал жителям то, что они давно забыли слышать: «Вы – больше, чем ваши улицы». Но люди не слушали. Они торопились. Всегда торопились.Ветер.

      Земляния не была идеальной. В ней воевали, плакали, теряли. Но в ней же смеялись так громко, что звёзды замедляли свой бег, чтобы услышать. Пока однажды группа учёных не решила, что могут лучше.

      «Если убрать боль, страх, гнев – останется только счастье», – сказал старик с морщинистыми руками, держа кристалл размером с сердце ребёнка. Его звали Элиан, и он любил математику больше, чем собственных детей. Кристалл назвали «Семя Рая». Вложили в него всё: коды ДНК без болезней, алгоритмы эмоций без «дефектов», карту мира без теней. Забыли лишь одно – спросить ветер.

       Разлом

      Взрыв не был громким. Он случился тихо, как сломанное обещание.

      Сначала исчезли птицы. Люди заметили это лишь через месяц: небо стало плоским, как экран. Потом деревья начали ронять листья в июле. Они падали вертикально, будто их тянуло вниз невидимой нитью. Дети перестали задавать вопросы. Старики забыли, как грустить.

      Элиан стоял в лаборатории, держа осколок кристалла. Он всё понял, когда увидел, как его отражение в стекле улыбнулось ему без его воли.

      «Мы не устранили боль, – прошептал он. – Мы устранили выбор».

      Земляния раскололась не от энергии, а от страха. От страха перед хаосом чувств, перед свободой ошибаться. Две планеты родились в один миг:

      «Добра» –