Память льда. Том 2. Стивен Эриксон

куски. Отрубленное предплечье взвилось в воздух и приземлилось возле вздрогнувшего пса.

      Охотник К’елль отступил перед лицом стремительной атаки. Берцовые кости с хрустом раскололись. Огромное существо упало, во все стороны разбрызгивая талую грязь.

      Неупокоенный воин взобрался на него и методично размахивал мечом расчленяя к’чейн че’малля. Много времени ему для этого не потребовалось.

      Волчица приблизилась к раненому псу. Зверь щёлкнул клыками – не подходи…

      Ток внезапно ослеп, его оторвало от зрения волчицы.

      Налетел пронзительный ветер, но Матрона держала его крепко. Движение. Быстрое. Они двигались через лабиринт, по дороге из растрескавшегося льда. Ток понял, что они сбежали из Обзора, сбежали из крепости, которая только что пала.

      Пала перед Баальджагг. И Гаратом и Тленом. Гарат – такие раны…

      – Баргасты из племени Белолицых шли вперёд мучительно медленно. Раньше, при путешествии на юго-восток через горные равнины, стихийно возникающие поединки заставляли кланы останавливаться полдюжины раз в день. Наконец это стало происходить всё реже, а когда Хумбролл Тор решил выдать каждому клану отдельное задание в грядущей битве, для подобных задержек и вовсе не осталось возможности. Хотя всех вождей объединяло одно стремление – во всём этом нет нужды, Кованый щит. Отсутствие вашего бога меняет… всё. Конечно, вы понимаете требования к традиционной форме наказания. Простая казнь – не закон Устава…

      – В ней этому человеку отказано, – произнёс Итковиан. – Капитан Норул.

      Та подошла к Рат’Фэнеру, протянула руку и выдернула его из толпы жрецов и жриц. Он казался тряпичной куклой в её больших, покрытых шрамами руках, когда женщина повернула его и швырнула животом на каменные плиты. Затем она оседлала жреца, вытянула его руки вперёд. Рат’Фэнер завизжал от внезапного понимания.

      Итковиан обнажил меч. С лезвия стекал дым.

      – Устав, – произнёс он, стоя над вытянутыми руками Рат’Фэнера. – Предательство – обменять жизнь Брухалиана на свою. Предательство – грязнейшее из преступлений для закона Устава, для самого Фэнера. Кара призвана, согласно с судом Вепря Лета. – Он замолчал на миг, затем сказал: – Сударь, молитесь, чтобы Фэнер получил то, что мы шлём ему.

      – Он не получит! – воскликнул Рат’Трейк. – Вы не понимаете? Его царство… ваш бог больше не ждёт вас там!

      – Он это знает, – сказал Паран. – Вот что случается, когда такие дела становятся личными, и поверьте мне, я бы не хотел принимать в этом участие.

      Рат’Трейк повернулся к капитану.

      – А ты кто такой, солдат?

      – Сегодня. Сейчас. Я – Господин Колоды, жрец. И похоже, я здесь для переговоров… от имени твоего бога. Увы, – добавил он с иронией, – Кованый щит оказался восхитительно… непокорным.

      Итковиан едва слышал этот диалог. Не сводя глаз со жреца, распростёртого на земле перед ним, он сказал:

      – Наш бог… ушёл. Воистину. Так что… лучше молись, Рат’Фэнер, чтобы хоть кто-нибудь сейчас сжалился над тобой.

      На