Олька. Макс Акиньшин

в огне знакомом не горит свет.

      «И карман мой пуст», – мысленно повторила Олька и, вздохнув, отложила телефон. Ей захотелось коньяка. И еще нужно было побрить ноги.

      – Время есть, а денег нет

      И в гости некуда пойти.

      Она встала с кровати и, пританцовывая, направилась на кухню. Что будет завтра? Еще один шанс? За стеной вечер кутался в мокрые одежды дождя. Завтра у нее будет еще один шанс, который, может быть, все, наконец, поломает. Шанс для Ольки.

      Глава 2. Piege a miel du KGB

      Идти было совсем близко. Олька звякнула ключами кольцом на указательном пальце, хлопнула дверью и пошлепала вниз. Десять окрашенных коричневой краской ступенек, поворот, потом две, сиамскими близнецами лепившиеся к основному пролету, площадка между этажами, а потом еще десять вниз.

      Утренний свет падал через открытую подъездную дверь. От вчерашнего дождя осталось пара луж, медленно умирающих на сухой земле. Еще немного и они тоже исчезнут. Впитаются в грязную почву, оставив темные пятна. На пороге умывался Кися Пися презрительно оглядевший спустившуюся Ольку.

      – Кис-кис, – позвала та. В ответ кот развернулся и, мелькнув розовым колбасным пятном под хвостом, исчез в кустах.

      Первый этаж, темная дверь, затянутая старым дерматином. Хозяйкина. Сегодня надо было платить за квартиру. Те самые отложенные пятнадцать тысяч – удивительно мизерную по меркам дорогой Москвы цену. Пятнадцать тысяч – один шанс из миллиона. Вся Олькина жизнь состояла из шансов. И эти деньги, неизвестно по каким соображениям назначенные Аллой Матвеевной, были одним из них. Одной из ничтожно малых вероятностей, которые позволяли нерасторопной Ольке сводить концы с концами. Может быть, в этом и была заключена ее удача? Хотя Димочка, снимавший у старушки квартиру напротив, тоже платил пятнадцать. В этом было не разобраться.

      При всей этой радости, единственным условием было вносить платеж строго в оговоренные сроки ни раньше, ни позже. Сама хозяйка – седая, сухощавая, большими серыми совсем не старыми глазами, тонким носом с горбинкой – мелкими штрихами, оставшимися от былой красоты, казалась ей странной. Ладно еще, позже, но почему нельзя раньше? Спросить у Аллы Матвеевны Олька стеснялась.

      Про ту ходили разные слухи. В основном передаваемые черными риэлтерами тихим шепотом друг другу. Дом, который в запутанной географии Замоскворечья числился номером сорок один в Малом Строченовском проезде, был для них лакомым куском и проклятым местом одновременно.

      В конце девяностых два отчаянных брата по фамилии: Колбая, долго уговаривали Аллу Матвеевну перебраться в специально купленный для нее домик во Владимирской области. И в один из морозных солнечных дней даже заехали за ней, чтобы отвезти, по новому месту жительства. Старший Мамука галантно открыл дверь машины, а младший – Карл продемонстрировал пачку купюр: подъемные для обустройства на новом месте. Домой Алла Матвеевна вернулась к вечеру и пешком, а братья пропали.

      Случайные грибники нашли их только через пять лет. В черепе у каждого, в том месте,