Помещицы из будущего. Анна Лерн

ощущения – мне было страшно так, как никогда в жизни.

      – Сейчас, моя милая! Сейчас нянечка тебе подаст!

      Я услышала, как льется вода, и вскоре к моему рту поднесли кружку с прохладной жидкостью. Жадно прильнув к гладкому фарфоровому краю, я в несколько глотков выпила воду, а потом огляделась. Что за странный интерьер?

      Комната, в которой я находилась, выглядела довольно необычно. Я догадалась, что это спальня, ибо лежала в кровати с балдахином, некогда выглядевшим очень даже шикарно. Сейчас он заметно поистрепался, но все равно привлекал внимание своей отделкой. В ней использовался красный штоф и атлас по цвету чуть темнее. В дополнение к этому великолепию балдахин был украшен золотыми галунами, кистями и бахромой.

      Не менее богато оказались украшены оконные и дверные проемы. Окна так вообще были задрапированы как минимум тремя парами занавесей. Опять красный штоф с аккуратно зашитыми дырами и бархат, на котором виднелись проплешины.

      В обстановку спальни, помимо кровати, на которой я лежала, входили кресла разных форм, несколько мутных зеркал, ширма с облезлой вышивкой и канапе на «кудрявых» ножках, когда-то покрытых позолотой. Еще в комнате стояли небольшой рабочий стол и круглый столик, за которым, наверное, удобно по утрам пить кофе или чай.

      Что это такое? Я даже примерно не могла предположить, что это за место, и как меня сюда занесло прямиком из погреба.

      – Глашка! – громко крикнула старушка, отчего я, поморщившись, вздрогнула. – Глашка, зараза!

      Дверь отворилась и в комнату вбежала румяная девушка лет шестнадцати. У нее было круглое лицо, покрытое веснушками, светлые, как лен, волосы, а еще на ней дурно сидел старинный сарафан. Его как-то странно перекосило в сторону, и девушка постоянно одергивала его.

      – Я ведь тебе сказала починить лямку! – прикрикнула на нее старушка. – Неряха ты, Глашка!

      – А я чего, я ж и ничего… – девушка шмыгнула носом. – Неряха и есть. А что там, барышнечка наша очухалась?

      – Ох, ты ж Господи! Не ляпай! Не ляпай! Сколько говорить можно! – принялась возмущаться женщина. – Как там Софья Алексеевна? Пришла в себя, голубка?

      – Не-ет… лежит, тихая вся, как покойница, – вздохнула эта странная Глашка. – Смотрю на нее, аж страх берет! Ну, дюже она на сестрицу свою похожа, на убиенную!

      – Уйди отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели! – прошипела старушка, но как только девушка схватилась за дверную ручку, окликнула ее: – А ну стой, зараза! Заговорила меня, трещотка! Скажи Спиридону, чтобы за доктором ехал!

      – Ага, ага… – закивала Глашка и помчалась прочь.

      Старушка подошла ко мне, забрала кружку, а потом погладила по голове. Ее рука была мягкой и теплой, будто ладошка мамы, отчего у меня на глаза навернулись слезы.

      – Ну чего, чего вы? Душенька моя…

      – Что со мной случилось? – прошептала я, решив, что не стану истерить, а просто попробую разобраться в происходящем. – Почему все болит?

      Голова действительно напоминала спелый арбуз, готовый треснуть в любой