Паршивка. Анастасия Лягущк

нее это самый тоскливый день в году. В последний выходной день по традиции приезжали родители курсантов. Каждый чертов раз она наблюдала за однокурсниками, которые с радостью делились своими планами, успехами и новостями с отцами и матерями. В этот день собственное одиночество ощущалось ею особенно сильно.

      Ту брюнетку, с которой она подралась в первый день своего зачисления, звали Айс, и она ожидаемо оказалась любимой своими родителями. Мать не упускала возможности увидеть ее, как и отец из породы пум. В этот раз Нудл случайно заметила их троих возле подъезда одного из общежитий, когда возвращалась в свой номер. Лишь разглядев их, она тут же развернулась, передумав возвращаться. Лучше уйти подальше от этих выстроенных друг напротив друга панелек.

      Туда, где она будет коротать время в гордом одиночестве, проклиная собственных родителей, которых ей всегда так не хватало. Туда, откуда она выйдет только когда зажжется вечернее освещение.

      На территории цвел довольно большой сад. Дорога к нему проходила через густую рощицу, почти всегда пустовавшую из-за отсутствия лавочек. Здесь были лишь извилистые протоптанные тропинки. Этот заботливо выращенный экологами и почвоведами лесок называли «легкими» училища и часто использовали для марш-бросков. Приятный воздух, шуршание густой листвы и очень редкие прохожие. В этот день их не было вовсе.

      В слепой задумчивости Нудл не обратила внимания на то, что ее навязчиво преследовали двое молодых людей. Услышав шаги, мешавшиеся с шумом ветвей и травы, она насторожилась, прижав уши. Сбавила шаг. Остановилась, чтобы пропустить тех, кто шел позади.

      Шедшие позади остановились совсем близко. Они были прямо за ее спиной. Тяжело вздохнув, Нудл обернулась.

      За ней стояли двое смутно знакомых курсантов. Одни из тех многочисленных ребят, с которыми общался Голд.

      – Потерялась, пташка? – спросил темненький парень.

      Это тот самый, который заметил ее взгляд на построении. На его смугловатой шее красовалась татуировка в виде штрих-кода. Вспомнив про свою, Нудл машинально прикрыла ее, будто это могло что-то изменить.

      Ярлык на коже почти не мешал по жизни мужчинам, но вот на женской шее он был как красная тряпка для быка: девочек чаще всего продают в публичные дома. В среднем на десять тигров в мире рождалось пять тигриц, а потому было не удивительно, что в училище рыжая была единственной с этой татуировкой среди девушек и желанным приобретением для борделя, в который она никогда не попадала.

      – Вам чего? – не поняла Нудл.

      – Сигаретки не найдется? – ухмыльнулся второй, темно-рыжий тигр в мятой рубашке, склонив голову к плечу, тогда как второй медленно обогнул ее, заходя за спину.

      Оба были с отросшей шерстью по контуру лица. Ребята, судя по блеклым погонам с пятью галками, с последнего курса, словом, далеко не подростки. Они были немного подвыпившими. Их хищные глаза выжидающе сверлили ее, пока она подавляла панику.

      – Вы ведь не сигаретку стрельнуть пришли. Уйдите.

      Оба почти