Северный компас. А. Чайковский

я место трагедии, а масляные пятна, черные, как сама смерть, расползались по воде, предвещая гибель всему живому.

      И вот, среди этого хаоса, на одном из крупных кусков искореженного металла, что еще держался на плаву, подобно последнему листу на осеннем дереве, шевельнулась жизнь. Пришел в себя, вырванный из объятий беспамятства, Артём Орлов, двадцатилетний матрос-срочник, вчерашний мальчишка, брошенный судьбой в самое пекло. Лицо его, покрытое сажей и мазутом, было страшно обожжено, тело – сплошная кровоточащая рана, а из искалеченной руки, словно жуткий трофей, торчал зазубренный обломок металлической трубы.

      Он разлепил веки, и мутный взгляд его, пробиваясь сквозь масляную пленку, что застилала лицо, блуждал по этому аду, не находя опоры, не узнавая ничего. Кто он? Где он? Как он здесь очутился? Вопросы бились в его воспаленном мозгу, словно птицы в клетке, но ответов не было. И тогда из груди его вырвался крик – дикий, отчаянный, полный ужаса и боли. Он кричал, взывая к небу, к морю, к людям, но в ответ – лишь молчание волн да шепот ветра, перебирающего останки корабля. Не было вокруг ни единой живой души, и скоро голос его сорвался, перейдя в хриплое, бессильное сипение.

      Сознание его было подобно разбитому компасу, стрелка которого металась из стороны в сторону, не находя верного направления. Он то проваливался в черную бездну беспамятства, то вновь выныривал на поверхность, терзаемый болью и ужасом. И в эти краткие мгновения забытья, словно на экране старого синематографа, перед ним проносились обрывки прошлого – события, что неумолимо, шаг за шагом, вели его к этой страшной развязке, к этому ледяному одиночеству посреди мертвой воды.

      Очнувшись от очередного забытья, охрипший, обессиленный, Артём с трудом поднялся на дрожащих руках. Инстинкт самосохранения, самый древний и самый могучий из всех инстинктов, гнал его вперед. Он должен был что-то предпринять, найти хоть что-нибудь, хоть кого-нибудь, что могло бы подарить ему надежду на спасение. Озираясь вокруг, он заметил, что волны прибили к его обломку еще несколько кусков искореженного металла. Собрав последние силы, он попытался перебраться на более крупный из них, надеясь найти там что-то полезное или, быть может, другого выжившего. Но едва он сделал несколько неуверенных движений, как тяжелый, качнувшийся на волне обломок ударил его по голове. В глазах потемнело, и он вновь рухнул в спасительное небытие.

      Глава 2: Призрак Прошлого

      И вот уже не ледяные волны Белого моря качают его, а пыльная дорога под ногами, и не крики чаек над головой, а гул родного города. Мы переносимся в самое начало этой истории, в год тысяча девятьсот девяносто седьмой. В руках Артёма – повестка, казенный листок бумаги, что сулит ему два года службы на флоте. Смешанное чувство гордости и некоторой тревоги владеет им, когда он подходит к военкомату – старому, деревянному двухэтажному зданию, хранящему в своих стенах истории тысяч таких же, как он, мальчишек, уходивших отсюда мужчинами.

      Он входит в просторный зал для собраний. Низенькая сцена-подиум в одном конце, а перед ней – ряды старых деревянных стульев с откидными сиденьями, точь-в-точь как в допотопном кинотеатре, намертво прикрученных к полу. Вместе с другими призывниками ему выдают какие-то бумаги – анкеты с довольно провокационными, на его взгляд, личными вопросами. Артём, с юношеским пафосом и некоторой бравадой, заполняет их. Не вчитываясь в содержание анкеты, он твёрдой рукой выводит напротив одной из граф: «В порочащих себя действиях не участвовал». Однако, отдавая этот документ суровой на вид женщине из комиссии, он невольно смущается, чувствуя ее пронзительный взгляд.

      Глава 3: Хмельная Бравада

      Получив заветный военный билет – красную книжечку, символ нового этапа в жизни, – Артём выходит на улицу и тут же встречает старых приятелей. Всего полгода назад они вместе грызли гранит науки в ДОСААФ, постигая премудрости вождения военных грузовиков. Радость встречи, предвкушение близкой разлуки и общее волнение перед неизвестностью – все это смешивается в один бурный поток эмоций. И, конечно же, как не отметить такое событие? Друзья наперебой приглашают его в ближайший бар – пропустить по стаканчику за встречу, за будущую службу, за то, что они снова вместе, пусть и ненадолго.

      Бар гудел, как растревоженный улей. Пиво лилось рекой, и языки развязывались, словно шнурки на промокших ботинках. Артём, уже изрядно поддатый, сидел напротив парня по кличке Бура – здоровяка, с которым они вместе пыхтели над карбюраторами в автошколе. Водка сделала свое дело: границы стирались, и казалось, что нет на свете человека роднее и ближе.

      – Слышь, Орлов, – Бура хлопнул Артёма по плечу так, что тот едва не вылетел из-за стола, – А помнишь, как ты на «Зиле» с инструктором по вождению парковался задом и вписался в левый передний бок того «КамАЗа»? Ха! А на следующий день ученик с инструктором того самого «КамАЗа» выезжают с парковки, тормозят, включают заднюю – и аккурат в вас! Специально. Такая продуманная месть – почти художественная! Да, были времена! А сейчас – армия… Как оно там будет, а?

      – Да нормально будет, не ссы, Орлов! – Бура грохнул кулаком по столу. – Главное – себя в обиду не давать, понял? А то сожрут с потрохами. Тут, на гражданке, тоже, знаешь,