Иномирянка. Любовь величиною в вечность. Анна Щагина

утри

      Склей обломки моей вселенной, каплю веры оставь внутри.

Город 312. «Помоги мне»

      © Анна Щагина, 2016

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Какое замечательное утро. Солнечный лучик так и стремиться прорваться в мою комнату. Я взглянула на часы и вздохнула тяжко. Часы показывали пять утра, еще целых полтора часа можно было с чистой совестью спать, но снова ЭТОТ сон: «Бабочка! Очень большая бабочка, а на фоне ее завораживающих крылышек ГЛАЗА! И снова этот ГОЛОС: «Иди домой!». Странный сон, главная его странность, что я его вижу уже не один год и каждый раз в ночь перед полнолунием. Я наверное уже больше удивилась бы, если в эту «особую» ночь, не увижу бы его.

      Моя жизнь всегда делилась на жизнь днем и ночью. Днем она протекала как у всех обычных людей, но ночью, то что называлось сном, у меня было путешествием в невиданный ранее мир и встречей с так близкими моему сердцу незнакомцами. Возвращаясь из таких «путешествий», я задавалась всегда одними и теми же вопросами: Где я была?, Где же это место находится?. А мучил из них главный вопрос «Кто все эти люди, откуда они меня знают и почему я так по ним скучаю?». Мое внутреннее «я» говорит, что оба мира для меня реальны, телом я принадлежу одному миру, миру людей, а моя душа стремиться в другой.

      Тайное и незримое со временем, когда появились некоторые закономерности, стало явным, буквально физически осязаемым.

      Мама не раз мне рассказывала об этих «закономерностях». Самый первый случай произошел, когда мне было два месяца от рождения. Какая-то сила пыталась скинуть меня со стульев, на которых я спала, а маму придавила к кровати, но она в последний момент смогла вырваться и подхватить меня. Когда мама увидела меня в открытом окне (а жили мы на девятом этаже) и мне было два года, виски ее заметно поседели. А в третий раз, в возрасте трех лет я упала в песочную яму, мама, как она выразилась, «стала догадываться, что за чудный ребенок ей достался». И когда в очередной раз я попадала в какую-нибудь историю, она мне задавала один и тот же вопрос: «И за какие ей заслуги достался такой ребенок?» Когда я была в подростковом возрасте и в очередной раз попала в историю, где смерть дышала в очередной раз в затылок, мама снова произнесла дежурную фразу:

      – И за какие мне заслуги достался такой ребенок?

      – Мама, что ты имеешь в виду «такой ребенок»?

      – С приданым…

      – Каким? – удивленно спросила я.

      – Уж не знаю кто они по природе, те кто пришел в этот мир с тобой, но вот один стремится тебя в преисподнюю отправить от самого твоего рождения, а другой бережет тебя и постоянно спасает. От самого моего рождения чувствовала, а позже уже знала, что не одна. Я не знала, да и до сих пор не знаю, сколько «их», находится рядом, но в чем я точно уверена, что кто-то один из них действительно хотел отправить меня на тот свет, а кто-то другой сохранил меня. Все это протекало тайно и не зримо для меня, хотя все тайное становится когда-нибудь явным, стоит только обратить внимание на закономерности. Сколько же раз я могла покинуть этот мир?

      Сегодня, с высоты своей «взрослости» я понимаю, что такой ответ заставил бы удивиться любого, в том числе и меня, но тогда я была ребенком и в серьез это не приняла.

      А все-таки, кто же это мог быть? Может быть, Домовой (как принято считать в таких случаях)? Не думаю. Со своим Домовым я ближе познакомилась и познакомилась, когда мне было около двадцати лет. Я вышла замуж, моя бабушка оставила мне свою маленькую квартирку, и мы с мужем в ней поселились. Прожила я с муженьком не очень долго, но так как мне тяжело было порвать отношение с ним, то за меня это сделал мой Домовенок. Он так напугал моего супруга, что тот еле дождался утра, чтоб мне все рассказать. Ну подумаешь, ударил его по ноге маленький бородатенький мужичонка в шапчонке, так не надо было жене изменять. Не было б так грустно, если б не было все так смешно. Как только бывший супруг его не умасливал, Домовой, став на защиту моих интересов, его выжил. Вот тогда я и поняла, что не мог он желать мне смерти, хотя пугать то он меня пугал. Это у него было любимым занятием. Сначала он пугал мою бабушку. Мне было смешно над бабушкой, когда она к нам прибегала с шальными от страха глазами и рассказывала, как Домовой с ней разговаривал. Позже, когда я осталась одна в ее квартире, этот страх испытала и я. Нет, он со мной не разговаривал. Он просто ночью подходил к моей кровати (это трудно было не услышать, если учесть, как громко скрипели половицы) и стоял, пока я собрав все свое мужество не начинала его стыдить: «Мне на работу завтра, а ты мешаешь спать! А еще Домовой – хранитель дома!» – и он удалялся к себе, все так же сопровождая свой уход громким поскрипыванием, за шкаф. Так я поняла, что он расположился за моим старым шкафом из орехового дерева, доставшегося мне от бабушки вместе с квартирой.

      Так и пролетели незаметно полтора часа в воспоминаниях. Вот и будильник подал свой голос, внутри прозвучала до боли знакомая мысль «как же я хочу спать», а мои ножки послушно опустились с кровати на пол и направились