Двое суток в Нарве. Курьяна Соколова

меня чувствовать себя защищённой. Но теперь я видела в его взгляде что-то ещё. Что-то, что он скрывал, но я достаточно хорошо знала. Он был явно чуточку обижен на мои слова, и сейчас, делая отстраненное выражение лица, в какой мере мстил мне за них. И может, если бы не те ласковые поглаживания клитора, я бы в это поверила. Тогда, но не сейчас.

      Это была игра. Кто сдастся или не сдасться первым. И я понимала, что если это продолжится, то я нарушу своё же обещание не пересекать границы. И он тоже это понимал. Он тоже за эти годы неплохо изучил меня.

      Его руки снова легли на мои плечи, затем на руки, разминая мои бицепсы и вызывая приятное тепло в теле. Но каждая его ласка, каждый взгляд словно подталкивали меня к тому, чего я так отчаянно пыталась избежать.

      Я вздохнула, пытаясь сохранить остатки контроля.

      – Ты слишком хорош в этом, – сказала я, чтобы разрядить обстановку.

      Он улыбнулся.

      – Ты заслуживаешь отдыха, Кури, – ответил он тихо, но его голос звучал так, будто он хотел сказать больше.

      Закончив массаж рук, он вернулся к моему телу. Его руки скользнули по груди, собирая излишки масла, и опустились ниже, касаясь моего живота и таза. Мягкие и осторожные движения, казалось, были направлены не только на то, чтобы расслабить меня, но и пробудить что-то внутри. Его пальцы разминали мышцы живота, вызывая у меня лёгкую дрожь, где-то между щекоткой и приятным теплом. Я чувствовала, как его ладони изучают каждую линию моего тела, задерживаясь чуть дольше там, где ощущения были особенно острыми. Он не касался паха, не пересекал невидимую линию живота и лобка, но я знала, что она будет следующей.

      И вот граница была пересечена. Его ладони достигли моего таза. От этого, казалось бы простого движения, я ощутила, как сердце забилось быстрее. Его прикосновения оставались мягкими, но их характер изменился. Ладони Несса скользили вдоль моего тела, обрисовывая его линии, а потом спустились к паховой области. Его пальцы аккуратно массировали эту зону, не казаясь губок и лобка, оставляя ее нетронутой. И я не знала, будет ли касание там или нет. Это было так интригующе интимно, что я перестала дышать.

      Внезапно моё тело решило не слушать доводов разума, ведь я неосознанно раскрылась, разведя ноги и согнув их в коленях. И это движение ясно показывало моё согласие. Сделав это, я поняла: пути назад нет. Все барьеры, которые я строила с зимы, когда он уезжал, рухнули.

      Лежа в этой позе я не могла оторвать взгляда от его лица. Оно оставалось сосредоточенным, почти отстранённым, но руки выдавали всё. Уверенные, но нежные, они действовали так, как будто он знал, что делает. Его пальцы скользнули ближе, раздвигая волоски, словно проникая в знакомое, но теперь исследуемое с новой, завораживающей осторожностью.

      Моё дыхание стало тяжёлым. Я смотрела вниз, туда, где его руки касались меня, и заметила, как серые брюки едва ли что могли скрыть. Он точно был возбуждён, но продолжал вести себя так, будто ничего не происходит. Его самообладание одновременно и восхищало и раздражало.

      «Почему