Простить Нельзя Забыть. Елена Алексеевна Миронова

та совершенно ни к чему! Кому вообще в наше время нужна свадьба?! Платье, фата – дичь какая-то! Пережиток прошлого! А уж тем более – знакомство с родителями… Можно подумать, если я им не понравлюсь, то Женька от меня откажется! Ой, а вдруг?! Тогда я ему скажу так: знаете что, сеньор Эвдженио, а не пошли бы вы… к маме!»

      И снова круговорот мыслей вывел её к отправной точке. Осталось признаться самой себе: она боится, просто отчаянно боится предстоящей встречи с потенциальной свекровью. Тем более – заграничной. Вот зачем, зачем она едет?! Сидела бы в своём Неаполе, так нет, непременно надо с места срываться, с потенциальной невесткой знакомиться, смотрины устраивать, а как же!

      Наташка покосилась на мобильник. Может, попробовать уговорить Женьку всё отменить? Или действительно отложить хотя бы. Она не готова, ну никак не готова встречаться с сеньорой Джулией Галлиани! С сеньором Роберто Галлиани – пожалуйста, хоть сто порций! Потому что с мужиком любого возраста, от трёх до ста, она договорится несомненно.

      Кстати, это не было позёрством. У Наташки с детства был талант – очаровывать мужчин. Ничего такого, просто они ей симпатизировали, независимо от возраста. Можете называть это природной магией. Или это была своеобразная компенсация за детство, проведённое с нелюдимым, суровым, озлобленным на весь свет отцом? Или за мать, образ которой вспоминался с годами всё более смутно: светловолосая женщина склоняется над ней, совсем ещё маленькой, шепчет: «Прости, прости, прости!» А потом – пронзительно-нежный запах духов, шаги, звук закрывающейся двери – и тишина. Вот так она и ушла тогда: из их квартиры и из их жизни, в новую, красивую, где не было места Наташке и её отцу…

      … Она всё же набрала Женькин номер и просительно уставилась на монитор.

      Женька, видимо, только что проснулся, поскольку всё ещё отчаянно зевал, а его шевелюра выглядела такой взлохмаченной, что её ужасно захотелось расчесать пятернёй. Запустить пальцы в кудрявые густые волосы и пригладить, как она делала сотни раз.

      Сердце привычно залила волна нежности. Женька… Такой уже родной, хороший. Совсем-совсем её. Смешливый, высоченный, лёгкий в общении, предмет тайного воздыхания всех знакомых девчонок. А достался ей. Как так-то? Почему? За какие заслуги?

      – Жень… – начала она, но даже договорить он ей не дал. Рассмеялся так хорошо и заразительно, глядя на её умилительно-растерянную мордашку, что она тоже не удержалась и улыбнулась.

      – Всё с тобой понятно. Трусишь? – спросил, продолжая широко улыбаться.

      – Ещё как! – призналась она, откровенно любуясь его открытым, симпатичным без смазливости, лицом.

      – Девушка, а вы вообще кто? – сделал он удивлённые глаза. – И где моя безбашенная, храбрая Наташка? Верните её немедленно! Иначе я буду вынужден обратиться в полицию!

      – Жень, ты не понимаешь, – не желала она уступать, хотя на душе точно полегчало. – А вдруг я ей не понравлюсь?!

      – Ей? – тут же переспросил чуткий к речевым нюансам Женька. – То есть тебя пугает только перспектива не понравиться моей матушке, а с отцом как бы всё норм?

      – Ага, – не стала спорить Наташка. – С отцом норм.

      Женька там, по другую сторону монитора, озадаченно почесал в затылке.

      – Давай рассуждать логически, – предложил он. – Что конкретно тебя пугает?

      – Меня пугает то, что я могу не понравиться твоей матери, – повторила Наташка, по-детски шмыгнув носом.

      – Интересно, с чего бы это? – искренне недоумевал Женька. – Ладно, допустим. Вообще-то матушка всегда казалась мне достаточно адекватной особой, но кто вас, женщин, знает? К тому же до настоящего момента я не женился, так что впервые собираюсь познакомить с родителями мою потенциальную жену, а не просто подружку.

      Уточнять, какое количество подружек Женька успел познакомить с родителями, Наташка не стала. Во-первых, глупо ревновать к прошлому, если ты – настоящее и будущее в перспективе. Во-вторых, ясен пень, что девчонки у такого замечательного во всех отношениях парня точно были, скорее, их отсутствие по нашим временам должно было бы насторожить. В-третьих, слово «жена», произнесённое Женькой, звучало так сладко, что у неё тихонечко ёкнуло сердце.

      – Итак, допустим… Я повторяю – только допустим, что ты отчего-то не понравилась моей матери. И что дальше? Я что, поменяю своё решение?

      – А ты не поменяешь? – Наташка выглядела сейчас такой умилительной, что Женька вновь расхохотался.

      – Даже не надейся! – заявил он, подмигивая ей с самым заговорщицким видом. – У меня в планах жениться на тебе, наплодить наследников, дождаться внуков и отойти в мир иной окружённым толпой чад и домочадцев. Я уже и речь торжественную подготовил, в духе крёстного отца!

      Последнюю фразу он произнёс с интонацией Дона Корлеоне, и Наташке улыбнулась, чувствуя, как исчезают тревожные мысли. Вот как она раньше жила без этого светловолосого итальянца с повадками мальчишки из какой-нибудь нашенской Сходни? Может, судьба всё же бывает справедливой и решила компенсировать ей недостаток обычного душевного тепла и всю нелюбовь мира, обрушившиеся на неё именно