Крылья. Татьяна Солодкова

меня ввязаться в большую политику. Я не стану шататься с тобой по приемам, посещать светские рауты и так далее. Да меня от одного такого мероприятия воротит неделю. Признаю, я твоя должница, но я не готова положить свою жизнь на алтарь твоего президентства и не дам согласие на фиктивный брак, как бы ты меня ни уговаривал.

      В глазах Рикардо загорается опасный блеск. Что, черт возьми, он услышал из того, что я говорила?

      – Если все дело в фиктивности…

      – О боже, нет! – восклицаю возмущенно. – И думать не смей!

      Рикардо мне как брат, нелюбимый вредный брат, но никак не мужчина, который меня интересует… как мужчина. Я любила Александра больше жизни, Тайлеры – моя семья. И думать о связи с Рикардо для меня сродни размышлениям об инцесте.

      – Я всего лишь предложил, – ни капли не смущается собеседник. – Но ты должна понять, это не я придумал. Мой предвыборный штат проделал огромную работу, провел исследования, устраивал соцопросы. Ты – моя путевка в президентское кресло.

      Не сдаюсь.

      – Найди другой способ, – упорствую.

      Рикардо вздыхает, снова закатывает глаза с таким видом, будто разговаривает с глупым ребенком.

      – Ну, чего ты упираешься? – пытается уже не настаивать, а уговаривать. – А если я пообещаю, что не буду таскать тебя с собой по приемам без надобности?

      Ну, еще бы. Сейчас, чтобы добиться своего, он с легкостью пообещает мне звезду с неба. И мы оба знаем, что обещания он не сдержит. Под влиянием обстоятельств, разумеется.

      – Рик, нет.

      – Не пойму, что ты теряешь? – продолжает увещевать. – У тебя все равно нет личной жизни.

      Он говорит это с такой отвратительной уверенностью, что мне становится обидно.

      – С чего ты это взял? – возмущаюсь, ибо лучшая защита – нападение.

      – А с того. – Рикардо остается невозмутим. – Я навел справки. Да, ты не монахиня, время от времени у тебя кто-то появляется, но не часто, и это чисто постель.

      Ушам своим не верю. Это все равно что копаться в моем нижнем белье.

      Морщу нос, будто в помещении дурно пахнет.

      – Ты отвратителен.

      – Предусмотрителен.

      – Отвратителен. Признай и не спорь.

      Разводит руками, но продолжает самодовольно улыбаться.

      – А что, если ты не все обо мне знаешь? – тем не менее не сдаюсь.

      Рикардо прищуривается, вглядывается в мое лицо.

      – Хочешь сказать, что у тебя кто-то есть? – Изгибает бровь. Издевается, ясное дело.

      Признать сейчас его правоту – ударить в грязь лицом.

      – Именно, – отчеканиваю, гордо вскинув подбородок.

      Рикардо колеблется.

      – И это серьезно? – уточняет.

      – Более чем.

      Снова вглядывается, но потом расслабляется.

      – Не верю, – заявляет безапелляционно. – В последнее время ты курсируешь по маршруту: ЛЛА – дом – ЛЛА. Не хочешь же ты сказать, что закрутила роман с садовником?

      Вот же сноб. Можно подумать, садовники не люди. Правда, если бы кое-кто был внимательнее к окружающим, то знал бы, что садовник у нас – женщина,