Прощай Запад. Ваграм Амаякович Оганджанян

остался в части, а Казачка и его командира батальона отправили домой в союз. Меня же больше месяца таскали в военную прокуратуру на допросы:

      – Почему ты оказался на месте происшествия первым? Какие у тебя были отношения с этим солдатом?

       Понял, что и меня подозревают. Таков был мой урок за проявленную инициативу. В конце концов меня оставили в покое.

       Позже я ещё много раз сталкивался с подобными случаями, но этот был первым и самым запоминающимся.

       Нет на свете чувства тяжелее, чем осознание своего бессилия в попытке спасти человеческую жизнь.

      27 февраля 2014 г.

Госпиталь Белица и военные врачи

       Я никогда ничего и никого не боялся, страха для меня не существовало… Но теперь есть то, чего я боюсь. Смеяться не надо – это военные врачи…

       В 1990 году моя жена родила нашего первенца Тиграна в роддоме центрального госпиталя Белица в Германии. Роды были тяжёлыми, ранним утром. Она лежала без сил на кровати, чувствовала себя очень плохо. Утром к ней подошла главврач – женщина – и начала кричать: почему не встаёт с кровати? Жена ответила:

      – Нет сил, очень плохо себя чувствую.

       Врач снова закричала и заставила её встать и пойти. Жена сделала пару шагов, потеряла сознание и упала на пол. Когда очнулась, врач вместо помощи бросила ей в лицо:

      – Вот такие вы, армяне, никчёмные, поэтому Бог вас всегда наказывает…

       Она намекала на землетрясение в Спитаке в 1988 году и события в Карабахе, когда армяне понесли большие потери.

       Жена долго плакала от возмущения – ей было всего 22 года.

      Во дворе той больницы, когда я приходил навестить жену, часто встречал бывшего лидера ГДР Эриха Хонеккера с женой, прогуливавшихся по больничному парку. Возле пожилой пары всегда шагали двое солдат – видимо, для обеспечения безопасности.

       В конце 1991 года я сам оказался в том же госпитале и полностью ослеп. Никто не взял на себя ответственность за ошибку врачей. Лишь спустя более года зрение начало понемногу восстанавливаться.

       Осенью перед глазами начали появляться какие-то пятна, зрение стало мутным. После проверки давления в глазу выяснилось, что оно повышено. Диагностировали «хронический увеит правого глаза ». Почти два месяца лечения в госпитале Ютербога не дали никаких результатов – давление не снижалось. В декабре меня перевели в центральный госпиталь Белица, где начали делать уколы под глаз, под конюктит.

       Был воскресный день, лечащий врач отдыхала дома. Чтобы не пропустить инъекцию, я попросил дежурного врача провести процедуру. Дежурным оказался начальник офтальмологического отделения – подполковник Головенко. После укола в глазу началась невыносимая боль, и я около трёх часов держал на нём платок. Когда убрал платок, глаз совсем перестал видеть. Позже выяснилось, что игла повредила основание зрительного нерва, а шприц был недостаточно стерилен – в те годы их стерилизовали кипячением.

       На следующий год мне заразили кровь сепсисом во время её очистки центрифугой.