Девятое звено. Сергей Качуренко

в абхазской транскрипции. Ткварчели, Сухуми, Очамчири – это грузинские названия. Сейчас принято говорить: Ткуарчал, Сухум, Очамчыра. Так что привыкай – может пригодиться. Ладно, на чем я остановился? Так вот: к майским праздникам мы с мамой переехали в новую квартиру и были самыми счастливыми людьми на земле. А когда ей предложили руководящую должность в городской санэпидстанции, я задумался: «Из-за чего так кардинально изменилась наша жизнь? И почему это начало происходить именно после моего визита к Аршба?». Решил поехать и обо всем его расспросить. А он прямо с порога и говорит: «А я уже заждался. Решил проверить, как у тебя мозги работают. Ты, наверное, хочешь о чем-то спросить? Это лишнее. Все, что я делаю для твоей семьи – моя личная инициатива. Ведь ты же меня ни о чем не просил? Поэтому и требовать чего-то взамен не собираюсь. Пойми, что скоро все изменится. Вся наша огромная страна будет совсем иной. Я об этом давно знаю, поэтому не собираюсь сидеть, сложа руки, а когда начнутся перемены, мне понадобятся помощники. Нормальные, решительные, умные и преданные люди. Так что иди, дорогой, учись и приложи максимум усилий, чтобы стать настоящим человеком».

      – Ничего себе разговор с замполитом, – удивился я. – А чего это он так проникся к тебе?

      – Не только ко мне, – пояснил Баграт, но так и не ответил. – В общем, поступил я на исторический факультет университета. Был парторгом курса и закончил учебу с красным дипломом. Собирался идти в аспирантуру, но неожиданно заболела мама. Пришлось возвращаться в Ткуарчал. В Сухуме мне выдали направление на работу в городской архив, где я и проработал всю жизнь. Правда, и аспирантуру смог закончить, но только заочно. Так что перед тобой сидит кандидат исторических наук и автор нескольких книг по истории древних народов Абхазии.

      – Молодец, Баграт Мерабович, – искренне порадовался за него. – Признаюсь, что именно этого я от тебя ожидал.

      – Только радоваться особого повода нет, – горестно заметил историк и потянулся за очередной сигаретой. – На этом светлая полоса моей жизни заканчивается. В 1986 году, как раз в тот день, когда случилась беда в Чернобыле, умерла мама. Тихо умерла, во сне. Остался я один на всем белом свете, хотя посещали мысли разыскать отца. Но сразу вскипала кавказская кровь: раз и навсегда я приказал себе больше никогда об этом не думать. А в тот год многие наши шахтеры ездили в Чернобыль, а потом некоторые умерли от радиации или стали инвалидами. Это я к тому, что вскоре после смерти мамы познакомился с вдовой одного шахтера-чернобыльца, а в 1989 году мы поженились. Марина по национальности такая же полукровка, как я, только папа у нее грузин, а мама русская. А в браке со своим первым мужем-мегрелом прожила всего два года. Без раздумий я усыновил ее ребенка от первого брака, а уже через год у двухлетнего Даура появилась сестричка Ламара. Что сделало меня счастливым отцом, терпеливым отчимом и несчастным мужем.

      Он извлек из внутреннего кармана кожаное портмоне внушительных размеров и развернул на столе. Достал из бокового кармашка примятый