Каркуша, или Красная кепка для Волка. Юлия Валерьевна Созонова

да, тут его знали все. И весь немаленький район с интеллигентным названием Академический, мягко говоря, парня недолюбливал.

      На что самому Черепу с друзьями было глубоко и от всей души начхать. Ну плюют бабки в их сторону шелухой от семечек, ну крестят периодически, от души молясь исключительно матерными словечками, ну алкашня на них зуб точит местная, дворовая интеллигенция косо поглядывает, продувая мелкотне в шахматы и шашки…

      Дальше-то что? Всё равно их на большее не хватало, а малышня от брутальных пацанов в коже, с цепями и татухами тащилась, как удав по пачке дуста. И уважала, зная, что если Череп кого-то за курением поймает, то уши-то открутит, как нефиг делать. Младших обижать не даст, за попытку помучить животных бездомных леща отвесит, а за распитие спиртного или наркоту какую без зазрения совести сдаст в ментовку.

      Тем более, что совесть у всей этой компании отсутствовала как факт их биографии.

      Так что да, Черепа и его команду знали все. Всем районом искренне недоумевали, почему те ещё не загремели в тюрьму или ещё куда-нибудь, с их-то образом жизни. И то, что Череп к уголовникам имел такое же отношение, как Кобзон к советскому року, народ ни капли не смущало.

      Этим жарким июньским днём вся банда зависала на заброшенной детской площадке. И нет, не для того чтобы водку пить и папиросы об качели тушить. По замыслу Черепа к середине лета тут должна была образоваться спортивная площадка для этих, рисковых. Чтобы не по гаражам скакали, чудики, а на нормальных снарядах свои трюки отрабатывали. Паркурщики, прознав про такую инициативу грозы района, были всеми частями тела «за», исправно таская доски, мешая бетон и показывая, где и что им установить надо. А парни только шугали мелких, чтобы не хватались за неподъёмные для них материалы, попутно обсуждая, чья очередь пугать оборзевшую гопоту и когда очередной сходняк на концерт группы «Rammstein», приезжавшей с гастрольным туром в столицу необъятной нашей страны.

      Сходить на их выступление было святой обязанностью всей банды разом. И идя вечером с площадки по знакомому до боли двору, парни обговаривали детали поездки, когда Череп, слушавший их вполуха и кивавший в стратегически важных местах, вдруг остановился, услышав чей-то плач. Нахмурился, почесал наглухо бритую голову, украшенную татуировкой. И махнул друзьям, чтобы шли без него, сворачивая в сторону одной из пятиэтажек.

      Кажется, именно оттуда он слышал эти подозрительные звуки.

      И точно. На скамье возле первого подъезда, спрятавшись за разлапистым кустом ещё цветущей сирени, сидела мелкая девчонка, зелёная ещё. Дай бог если шестнадцать лет на вид имеется. В потрёпанных джинсах, светлой блузке и пиджачке, рукавом которого она периодически вытирала нос, громко шмыгая. Копна взъерошенных тёмных волос скрывала её лицо, но по валяющейся рядом бейсболке ярко-красного цвета и рюкзачку, с плюшевым вороном, болтавшимся на лямке, опознать плаксу удалось без труда.

      – Мирка, ты чего? – присев перед девчонкой на корточки, Череп дёрнул её за прядь волос, привлекая внимания. – Обидел, что ли, кто? Так ты пальцем ткни, мы ему живо ласты с граблями местами поменяем. Или мать опять чудит? Может это… Доку звякнуть? Чтоб на скорой в больничку уволокли, а?

      Девушка только носом громче шмыгнула, уткнувшись лицом в ладони. Рядом с ней на скамейке, прижатые тем самым рюкзачком, валялись какие-то бумажки, справки и новенькая трудовая книжка на имя Вороновой Мирославы Артёмовны, плюхнувшаяся прямо под ноги ни чёрта лысого не понимающего парню.

      Тот поглядел на неё, пошкрябал затылок и снова позвал:

      – Ми-и-ир? Воронёнок, чего случилось-то?!

      – Мать в дурку забрали, – наконец выдавила из себя девушка, подняв на своего вредного соседа по дому заплаканные, больные серые глаза. Вытерла нос рукавом пиджака и усмехнулась криво. – С концами. Уже подали в суд на лишение родительских прав. Даньку под опеку отдавать хотят. Я две недели носилась как угорелая, справки собирала, работу искала, дом драила… Ты ж знаешь, нельзя его в интернат, нельзя! Это считай, то же самое, что заживо похоронить! А они… – тут девчонка снова разревелась, глотая слёзы и давясь всхлипами. – Они… Сказали, чтоб я восемьдесят тысяч им притащила. Тогда они только подумают над тем, чтобы брата мне под опеку оставить, понимаешь? Подумают! И скажут, сколько надо будет доплатить, в случае положительного решения!

      – Э… Ну восемьдесят штук собрать не проблемно… – Череп, вечно живший под вопросом, где достать средства на воплощение всех своих мечтаний, примерно представлял, как и у кого можно раздобыть такую сумму.

      И уже собрался начать обзванивать потенциальных спонсоров, когда Мирка горько рассмеялась:

      – Долларов, Толь. Не рублей, долларов. В рублях я и сама бы нашла способ выкрутиться. Да хоть бы кредит тот же взяла и хрен на них, на проценты эти. Но какой му… дурак даст мне за просто так такую сумму в валюте?! Не на трассу же идти, вставать… Тем более, кто на такую-то позарится?

      Прилетевший подзатыльник заставил её ойкнуть и схватиться за голову, обиженно глядя на хмурящегося парня. Череп же о сделанном не жалел совершенно. А если бы не боялся зашибить ненароком, ещё бы отвесил, дабы