Русский Монте-Кристо. Валерий Борисов

всегда найдется оправдание не только мелким, но и крупным проступкам. Вы, как писатель, это понимаете.

      – Да, несомненно.

      – Я знал, что мне когда-то придется излить другому свою душу. Это обязательное чувство каждого человека, каким бы он плохим ни был. В отличие от меня, у хороших людей всегда найдутся хроникеры и жизнеописатели. Кто-то и при своей жизни хочет прославиться и пишет мемуары. Или за его деньги, ему напишут восторженный опус, какой он хороший и почему необходимо любить и молиться на него еще при жизни. Он осчастливил человечество только своим появлением на свет, а его деятельность, сродни мессианству, и всюду он прав, а остальные – наоборот. Обо мне, вряд ли, кто напишет такое при жизни, тем более хорошее. Только после смерти может появиться строчка в газетной хронике. Наконец-то такой умер… Но когда-то раскрыться надо, как бы ни были тяжелы признания. Кажется вы, как писатель, удовлетворяете меня в желании раскрыться вам. – Он налил мне и себе в фужеры вина, поднял бокал и произнес, вроде бы, как тост. – Тогда с богом! Начнем!

      Мы выпили до дна бордовое, кисловатое вино. Он за то, чтобы все мне рассказать, я за то, чтобы все выслушать. Так я понял содержание его короткого тоста. Юрий Григорьевич поставил фужер на столик снова внимательно и, даже грустно, посмотрел на меня и сказал вместо предисловия:

      – Если вам станет неинтересно меня слушать, можете мне об этом сказать прямо или просто под каким-то предлогом уйти и больше сюда не возвращаться. Я не обижусь и мстить вам не буду. Мне и так уже пришлось отомстить многим. Договорились?

      – Я надеюсь вас выслушать до конца. – Ответил я нетерпеливо. – Может в вашей жизни больше от Монте-Кристо, чем от мафиози? Поэтому, не давайте сами себе убийственных оценок. Их сделают другие. Я вас слушаю, русский Монте-Кристо!

      Он благодарно, впервые за все время нашего разговора, улыбнулся в ответ на мои слова и, произнес размышляя:

      – С чего начать? Прожито, вроде, немало – пережито, намного, больше. С чего же начать? Давайте я начну с самого начала, с того времени, как я появился на свет и как я, выражаясь казенным языком, дошел до такой жизни. – Он грустно улыбнулся, отдаваясь волне нелегких воспоминаний. – Можно начинать? – Спросил он, почему-то, разрешения, видимо, до сих пор неуверенный, что поступает правильно, доверяя мне историю своей жизни.

      – Конечно же, русский Монте-Кристо. – Ободряюще ответил я. – Жизнь – это свет и тьма. Не каждому суждено распознать человека. И не каждый человек позволяет заглянуть другому в потемки своей души. Вперед, русский Монте-Кристо!

      Часть 1

      1

      Я родился через пять лет после войны. Родители мои были учителями – папа преподавал историю, мама – русский язык и литературу. Сказать, что я был поздним ребенком – нельзя, хотя моим родителям, в момент появления меня на свет, было ближе к сорока годам, чем к тридцати. Но у меня есть сестра Наташа, которая родилась перед войной и старше меня на десять лет – вот такая разница