Судьба пулемётчика. Яна Куница

ода, и до дембеля Васе было уже «рукой подать», но командир их сразу предупредил, что вряд ли они так быстро вернутся домой.

      – По всему видать, что не сегодня-завтра начнётся война, – говорил он, – И тогда все ваши дембеля отменятся одним махом.

      – Как же так, товарищ капитан, ведь Сталин с Гитлером недавно подписали договор о ненападении, а Вы говорите, что нападут, – возражали ему молодые бойцы.

      – А я и не говорю, что нападут, просто обстановка чересчур напряжённая, вот и мысли такие приходят, – оправдывался капитан.

      – Ты, капитан, словами-то на ветер не бросайся, – предупреждал его особист, – Порочить имя товарища Сталина я тебе ни за что не позволю. Надо к тебе присмотреться получше, а то разводишь тут, понимаешь ли, вражескую пропаганду…

      Присмотреться к капитану особист не успел, потому что буквально через неделю после этого разговора над Севастополем нависла реальная угроза оккупации, потому что гитлеровцы к тому времени уже взяли почти весь Крым, и свободным от фашистского ига оставался лишь Севастополь, который отчаянно сражался с врагом, не сдавался противнику и оставался единственным участком Крыма, не оккупированным немцами.

      – Ну, что, Вася, возьмёшь шефство над своей тёзкой? – спросил Василия взводный, когда командование в срочном порядке отдавало приказы по повышению обороны этого укрепления.

      – Какой ещё тёзка? – удивился Василий.

      – Да за лошадкой Василисой требуется закрепить кого-то, а то она у нас осталась беспризорной, – объяснил тот.

      Василий усмехнулся, он знал эту лошадь, которая всегда к нему ластилась, и её, как будто нарочно, звали Василисой, как будто и впрямь его тёзкой. В деревне Васе приходилось работать конюхом, к тому же, у них в домашнем хозяйстве тоже имелись кони, и ухаживать за лошадьми он умел. Вздохнув при воспоминании про свою родную деревню, Василий кивнул взводному и ответил:

      – Конечно, я буду ухаживать за Василисой.

      На самом деле, он бы согласился присматривать за любой лошадью, не только за своей тёзкой, потому что любил лошадок и сильно скучал по своей прошлой деревенской жизни все эти годы, пока находился на военной службе. Так что, неизвестно, кому больше повезло в этом случае, кобыле Василисе, которая попала в руки умелого, сельского парня, или Василию, которому поручили за ней ухаживать.

      К началу войны Вася уже был настоящим, подготовленным солдатом, привычным к любым тяготам и лишениям военного положения. Служил он пулемётчиком в пехотном батальоне, который с первых дней Великой Отечественной войны в составе частей советской армии держал крымскую оборону. Для перевозки пулемёта с места на место тогда использовали обычных лошадей, впряжённых в телегу, и Василию было поручено следить как за лошадью, так и за телегой и своим пулемётом.

      Героический Севастополь, ощерившись против ненавистного врага башенными артиллерийскими установками, снятыми с действующих и потопленных кораблей, превратился тогда в грозную, неприступную крепость, которую с наскока гитлеровцы взять не смогли. Немцы ужасно злились, желая сломить прекрасный Севастополь во что бы то ни стало, и поэтому стягивали сюда все силы для того, чтобы сосредоточить их для решительного броска на этот независимый крымский рубеж. Жители непокорённого города воодушевлённо сражались, не собираясь сдаваться на милость врагу, засев в городском подземелье Инкерманских штолен, и оттуда решительно и грамотно держали оборону под руководством уцелевших в боях севастопольских военных командиров.