Змий. Алина Кирикова

которую вот-вот сравнивал с уткой.

      – Только говорили с вами, месье Уткин, о картинах, как появился сын страстного коллекционера, наш очаровательный Адольф де Вьен! Рекомендую вам его не только как человека острого склада ума, но и как замечательного художника нашего времени, как оценщика и реставратора изящных искусств. Наш милый князь прожил почти всю жизнь во Франции, его обучали лучшие мастера, – на плохом французском рекомендовал меня новой семье г-н Бекетов. – А еще Адольф де Вьен у нас отличный танцор и мог бы составить пару Татьяне Дмитриевне. Впрочем, не настаиваю, это уж вам решать. И все же замечу, ежели бы я был барышней, я бы непременно выбрал в партнеры Адольфа де Вьена, чтоб познать, что такое идеал!

      – Ах, вы скажете тоже, Степан Никанорович! И Татьяну Дмитриевну заставили порозоветь, и Дмитрия Павловича с Анной Сергеевной в неудобное положение поставили, – как бы смутился я.

      – Не следует переживать, г-н де Вьен. Мы уже задолго до теперешнего знакомства были наслышаны о вас самыми восторженными комментариями, – размашисто вступил г-н Уткин, явно лукавя. – Честно говоря, мечтал познакомиться с вами и вашим отцом! Ведь я тоже страстный собиратель, и мне было бы очень приятно встретиться с человеком, столь занятым коллекционированием, как ваш отец.

      – Отец не смог, к сожалению, явиться сегодня на бал, ему нездоровится, но я почти уверен, что вы с ним когда-нибудь познакомитесь. Думаю, коллекция Эдмонда де Вьена вас непременно заинтересует.

      Таким образом, наш приторно сладкий диалог продлился достаточно долго, заставив меня совсем заскучать. Татьяна все время краснела и, скрываясь от меня за веером, кивала на каждую фразу своей мамаши. Когда мне уж совсем надоело слушать Дмитрия Павловича, я поспешил пригласить Татьяну на танцы.

      Мерно продвигаясь из буфетной залы, я заметил, что у самого выхода вдруг появилась недовольная фигура Алекса. Его так перекосило, что я едва не загоготал! О, то была физиономия крайне забавная, ее бы стоило показывать в водевилях!

      Войдя в танцевальную залу, я завел уточку в самый центр и огляделся, надеясь увидеть Мари.

      – Так волнуюсь танцевать!.. На нас так пристально смотрят… – теряясь, проговорила Татьяна, тяжело вливаясь вместе со мною в толпу вальсирующих.

      – Не смущайтесь, Татьяна Дмитриевна, они лишь завидуют вашей молодости. Те дамы ездят из бала в бал, а их никто не приглашает на танцы, но что до вас… Сегодня ваш первый бал, а вы уже танцуете со мною, околдовывая плавными движениями публику, – витиевато ввернул я, горячо надеясь, что Аранчевская наблюдает за нами.

      – Вы так красиво говорите… – тихо пролепетала Татьяна и смутилась, вновь розовея.

      – И правда, многие хвалят мой слог, он хорош, не так ли? Ну ладно, признаться, глубоко польщен, благодарю вас за комплимент, мадмуазель Уткина, – отреагировал я и, так и не приметив émeraude, продолжил в несколько настойчивом тоне: – Татьяна Дмитриевна, заняты ли вы с кем-нибудь на следующий танец? Намереваюсь вас пригласить.

      Тогда мы с уточкой